До зари потом и до звёзд опять,
И ещё останется сто врагов,
Чтоб прогнать тебя по семи кругам,
А сто первой – та, что глядит в огонь
Твоего последнего очага.
Чья ладонь дрожит на твоей щеке,
Да душа лежит – не в твоей руке.
1970-е
Наводнение
В конце июня расцвели жарки.
К концу июня выгорели травы.
Патруль идёт по берегу реки —
Я у воды и два солдата справа.
Надувшаяся к ночи Селенга,
Тугая, словно брюхо барабана,
Несётся, не вмещаясь в берега,
От скал Хангая до Хамар-Дабана.
Откуда столько бешеной воды?
Ни одного дождя за три недели.
Стоит жара, лесных пожаров дым
Ложится чёрной крошкой на постели,
Но оттого смутилась Селенга
И все её притоки одурели,
Что вечные в горах сошли снега,
И скалы от потёков побурели.
Не таяли они с начала дней,
Сияли с разделенья тьмы и света.
Вершины гор уже угля черней —
Невиданное наступает лето.
И движутся, пронзая чёрный лес,
И сверху озаряя ельник мелкий,
На циферблате меркнущих небес
Прожекторов чудовищные стрелки.
1970-е
Бурхан
Думал я о бурятском боге —
Как он тих, незлобив и благ
Восседает в своём чертоге
О восьми золотых углах,
Как он смотрит на землю эту,
Потонувшую в ранней тьме,
Позволяя вечному свету
По монашеской течь курме,
И с руки, от бронзы помятой,
Направляя его в ночи,
Чтоб в окне, проложенном ватой,
Я увидел его лучи
Сквозь своё, склонённое к раме
И двоящееся в полумгле
С четырьмя пустыми глазами
Отраженье в грязном стекле.
Как страницы великой книги,
За окном шелестят пески.
Тяжело ты, лунное иго, —
Свет, сошедший с его руки.
Там, над садом в четыре сотки,
Прилетевший с соседней сопки
Возле бога кружит октябрь
С белым пухом в жёлтых когтях.
1980-е
Ветеран
Военный городок на берегу.
Железные ворота. Проходная.
Горячий ветер лижет Селенгу.
Жара – дневная, музыка – ночная.
Песок и ветер хлещут по глазам,
Но со слезой яснее вспомнишь – узкий
Небесный серп над крышами казарм
Под утро, в ожидании погрузки.
В посёлке с ночи сняты патрули.
Комэски в штабе склеивают карты.
Над полосой светлеющей земли
Развёрнуты песчаные штандарты.
Они летят над самой Селенгой,
Воды касаясь пыльными кистями,
Где узкий берег выгнулся дугой,
Как верховой со срочными вестями.
В тугих чехлах укрыт знаменный