– Что за безобразие! Это место принадлежит роду Штюрм! – Возмущённо произнёс пожилой мужчина в пурпурном камзоле, украшенном гербом с молнией, угрожающе размахивая тростью.
– Вашему роду? Вы наверняка ошиблись, господин! Это место закреплено за домом Равенфельд! – Ответил молодой человек, в котором узнавались манеры провинциального дворянина, хоть он и старался говорить с показным достоинством. И эта ссора едва не переросла в открытый конфликт, но, уловив приближающиеся шаги патруля Императорских гвардейцев, оба мгновенно смолкли. Их лица побагровели от сдерживаемой ярости, но, не желая рисковать быть выдворенными за пределы трибун, они разошлись, хотя каждый продолжал бросать убийственные взгляды на соперника.
– Ты говорил, что места ближе к Императору! – В другом углу трибун молодая женщина в ярко-синем платье, расшитом серебряными нитями, тихо шипела на своего супруга. – А это – даже не трибуна, а задворки!
– Дорогая, я сделал всё, что мог! – Пробормотал в ответ на такие претензии её спутник, явно не понимая, как утешить её в этом смятении. Хотя некоторые благородные пытались действовать более настойчиво, занимая уже занятые места и извиняясь столь громко, что это звучало как насмешка:
– Простите, сударь, должно быть, это недоразумение, но здесь должно было быть наше место!
Зачастую дело доходило до едва сдержанных угроз.
– Вы хотите спорить с представителем рода Зильберберг? – Тихо, но угрожающе спрашивала одна дама, не желая поднимать шум, но ясно давая понять, что её родовое имя весомее. И хотя многие дворяне явно чувствовали себя униженными, оказавшись вдали от Императора, они не осмеливались выражать недовольство громко. Императорские гвардейцы, высокие и крепкие мужчины в сверкающих кирасах, медленно патрулировали трибуны, их взгляды скользили по толпе, выискивая нарушителей. Их присутствие действовало отрезвляюще. Никто не хотел быть пойманным на нарушении порядка и выгнанным с трибун.
– Тише, тише, не привлекайте внимания! – Шептал кто-то, одёргивая особенно эмоционального спутника. Тем не менее, напряжение витало в воздухе. Особенно среди новых дворян, прибывших из недавно присоединённых земель. Они чувствовали себя ущемлёнными, видя, что старые, именитые рода занимают места ближе к Императору, а их отправили куда-то на крайние ряды. Женщины поправляли свои причёски и украшения, мужчины – перья на шляпах и вышивки на камзолах, все старались выглядеть как можно достойнее, несмотря на пыльные и тесные места. Однако внутри каждого кипела обида и злость, которую приходилось прятать за холодными улыбками.
И всё же, несмотря на толчею и ругань, все знали: лишь одно неверное слово или движение – и гвардейцы примут меры. Кто-то из них уже холодно смотрел