Умберто Нобиле и «Италия» на Северном полюсе. Политика и история по неопубликованным документам 1928–1978 гг. Клаудио Сиколо

type="note">[8], Россия воплощает в глазах Нобиле место, страну, где он мог попытаться найти следы пропавших при крушении «Италии» товарищей, вновь ощутить вкус рискованных предприятий, удовлетворить свою мечту опять очутиться на Севере, в вечном холоде среди бескрайних льдов. И, самое главное, в этой стране он мог бы подтвердить свои профессиональные способности и обеспечить будущее дирижаблей. Италия не только не удерживала его, но, похоже, в лице главы правительства с благосклонностью отнеслась к отъезду столь обременительного человека, хотя могла бы потребовать с него возмещения убытков. Все же озлобление против Нобиле не дошло до того, чтобы запретить ему свободно жить в другом месте. Это та же логика, на которой строились отношения Муссолини и Нобиле. Первый и пальцем не пошевелил, чтобы не воспрепятствовать краху покорителя Северного полюса, ни в период между 1929 и 1933 годом, когда министром был Бальбо, ни позже, когда он сам возглавил министерство авиации, назначив Бальбо губернатором Ливии. Однако, в отличие от Бальбо, он всегда давал согласие на запросы Нобиле, не затрагивающие высшие политические интересы и институционный баланс режима. Нобиле же, вплоть до падения фашизма, так и не порвал привилегированные отношения с дуче, основанные на искренней преданности и убеждении в том, что, по сути, все деяния Муссолини были обусловлены государственным разумом, в надежде, что рано или поздно история и дуче докажут его правоту.

      В Москве в конце февраля 1933 года Нобиле неожиданно заболел. Аппендицит перерастает в перитонит, с операцией опаздывают, он близок к смерти. Известие об этом вместе с различными некрологами появляется в американских и европейских газетах[9]. В самом деле, его состояние настолько ухудшилось, что по просьбе Нобиле, адресованной послу Аттолико, к его изголовью призвали монсеньора Ниво, представителя апостольской церкви в Москве, и тот исполнил религиозные таинства. Аттолико сообщает также Министерству иностранных дел о тяжелом состоянии Нобиле и передает текст телеграммы от Нобиле к Муссолини: «Если Богу будет угодна моя смерть, последняя моя мысль о моей семье, моей Родине и о Вас. Вам доверяю самое ценное, что у меня есть – жену и дочь»[10]. Однако неожиданно Нобиле возвращается к жизни…

      Поддержу утверждение Сиколо, что, несмотря на конфликты, Нобиле, хотя и в меньшей степени, все же испытывал уважение и выражал солидарность и по отношению к Бальбо. Например, о трансатлантическом круизе Бальбо летом 1933 года он пишет: «Разумеется, лично я не могу испытывать сильную нежность по отношению к Бальбо, но по случаю его отъезда от всего сердца желаю ему успеха и рад, что до сих пор все шло как надо. Надо быть вдали от родины, чтобы ощущать гордость за смелые и прекрасные предприятия, подобные этому»[11].

      О смерти жены Карлотты Нобиле пишет Муссолини, сообщая ему «с глубокой, всегдашней преданностью» о постигшем его «огромном горе»[12]. Получив от дочери Марии новость о неизбежной войне с Эфиопией, Нобиле