Я не стала ей напоминать: вообще-то это как раз она встретила на Охоте безусого юнца и сразу же рассталась с обаятельным беркутом, с которым встречалась до того почти три года.
«Я не хочу портить ему жизнь обреченными отношениями, – сказала тогда Трис. – Так для всех будет лучше».
Ливи назвала ее дурой, но Трис не прислушалась: у колдунов не бывает парности, колдуны отрицают судьбу, а оттого свободны в своем выборе.
«Да я, блин, вольна как птица! Как целый сучий альбатрос!» – веселилась тогда Ливи.
Но это, конечно, ничего не изменило.
И вот теперь Трис снова канючила: ты понюхала? понюхала? может быть, он хоть чуточку тебе понравился?
А я закатывала глаза и отбрыкивалась.
Бенера взирала на этот цирк со своей извечной одухотворенной улыбкой и молчала. Зато она сделала-таки сияющую призму.
– Она усилит твой свет, – обещала лунная. – Она напомнит тебе, кто ты такая.
Призма излучала мягкое сиреневое сияние и ставилась в изголовье кровати, чтобы светить на меня-настоящую, меня-без-публичного-лица, меня-не-умеющую-лгать-даже-себе, – иными словами, на меня-во-сне, но такого понятия у лунных почему-то предусмотрено не было.
Я поспала с ней два дня, но не почувствовала никаких изменений. Да и какая, по правде, разница, кем быть, если мы выбираем дорогу, а значит, и то, где окажемся?
– Не парься, – беспечно сказала Ливи в среду, заметив, как я обшариваю взглядом полупустую аудиторию, – от пары синяков еще никто не умирал.
Но я, конечно, все равно волновалась.
Арден все-таки пришел, – ко второму семинару, пропустив «Материалы». Был он помят, несвеж и мрачен.
– Привет, – робко сказала я, вглядываясь в его лицо.
Нападение стеллажа не прошло бесследно: синяк на скуле переливался от желтого к фиолетовому, на лбу образовалась небольшая шишка, на носу – тонкие свежие царапины.
Арден смерил меня колючим, недружелюбным взглядом, прошел мимо и сел в дальнем ряду.
– Я что-то пропустила? – удивленно спросила Ливи.
– И я, видимо, тоже.
Я помрачнела.
Не то чтобы я так уж хотела каких-то любовей. Не то чтобы я увидела его и растеклась розовой лужицей или чмокнула разок и потеряла голову. В этом и прелесть не-парных отношений у двоедушников: вы всегда знаете, что это временно и никуда не идет, и просто проводите вместе тот отрезок времени, который удастся украсть у судьбы, – ко взаимному удовольствию.
Иногда, конечно, это приводит к тем еще драмам. Я даже видела однажды, как волк жил на две семьи, «истинную» и «по любви», – но на то он и волк, что волкам кое-что можно, что не полагается всем остальным.
Ерунда это все. Передумал – ну и ладно. Не больно-то и хотелось.
– Кесса, – строгим голосом сказала Ливи.
– М-м?
– Рот, – так же строго сказала Ливи.
И