1. Женщинам и детям запрещено выходить за территорию поселка. Мужчины могут выходить за территорию только с разрешения Старшины и только по общественным нуждам.
2. Кто не работает, тот не ест. Каждый житель поселка, достигший возраста двенадцати лет, должен приносить пользу обществу. До двенадцати лет ребенок обязан выполнять работу по дому.
3. Слово мужа – наивысший закон для жены. Слово отца – наивысший закон для ребенка.
4. Мужчины и женщины, не связанные кровными узами, не должны находиться наедине до брака.
5. Женщинам запрещено носить брюки, а также платья и юбки, открывающие колени. Мужчинам запрещено оголять торс.
6. Запрещено брать или требовать что-либо свыше положенной нормы.
7. Посещение воскресной тренировки обязательно для всех.
8. Запрещено включать свет до наступления темноты.
9. Каждый обязан бережно и экономно использовать вверенные ему предметы быта и обихода (в том числе посуду, одежду и обувь, канцелярские принадлежности).
10. Запрещено сквернословить, грубо выражаться, ругаться.
Кстати, я даже нашла нестыковки между нашими законами и государственными. Наши законы, если так посмотреть, вообще незаконны. Но когда я несколько лет назад пыталась сообщить об этом папе, он покраснел и с такой силой сжал вилку в руках, что я предпочла не развивать тему и признаться, что так не считаю. Хотя, конечно же, считаю. Наверное, городская власть не знает о существовании у нас своих отдельных законов, иначе не позволила бы поселку существовать.
Если бы я жила в городе, то, наверно, стала бы адвокатом, у нас-то в поселке они не нужны. Здесь все мои перспективы – это курятник, где я уже работаю раз в неделю, поля или школа. Пожалуй, надо будет выбрать школу, тем более Мария Петровна уже довольно стара и скоро не сможет работать.
С такими мыслями я сделала пару кругов по улицам.
Но, как я ни старалась, все равно пришла в спортзал раньше. Занятие у другой группы еще не закончилось, поэтому в раздевалке никого не было. Я переоделась и осталась ждать остальных. Ева пришла через минут десять, сухо кивнула мне и пошла в другой конец раздевалки. Я пересела к ней ближе.
– Ты что со мной не разговариваешь?
– Разговариваю.
– Ага, я заметила. – Ева натянула штаны и села рядом.
Немного помолчав, она огляделась и, наклонившись ко мне и понизив голос, сказала:
– Ал, в последнее время я тебя не узнаю. Нет, ты всегда была особенная, но теперь вообще… Сначала ты пристаешь к учителю с совершенно не уместными вопросами, потом осуждаешь нашу жизнь, а потом общаешься с городским. Ты меня пугаешь!
Я непонимающе смотрела на нее.
– Я… я не осуждала нашу жизнь. Я всего лишь спрашивала и… рассуждала. И уж точно не общаюсь с городским. Я только сказала «привет».
Ева панически оглянулась, как будто я призналась, что на днях убила пару человек.
– Ты сама не понимаешь,