– Как думаете, он вернется? – спрашивала Лина Федора Игнатовича.
– Мы должны верить в это, – отвечал Федор Игнатович.
Но Лина не верила. Она чувствовала пустоту, и не могла избавиться от этого чувства. Она ощущала тоску.
– Пойдем, прогуляемся, Лина, – мягко уговаривал девушку Федор Игнатович.
– У меня болит голова, – еле слышно ответила ему невестка.
Как же горевал Федор Игнатович! Горевал, думая о своем сыне, но все-таки верил и не терял надежды увидеть его. И больше всего горевал, глядя, как болеет его невестка. Она отказывалась от еды, не выходила из дома. Силы покинули ее, и она не могла подняться с постели. Федор Игнатович ухаживал за ней, как мог: он готовил бульоны и пытался напоить ими молодую женщину. Под разными предлогами он старался ее чем-нибудь занять и отвлечь от навязчивых мыслей: читал ей заметки из новостной ленты, включал старые добрые фильмы. Но Лина только и делала, что листала последние присланные фотографии от Тимура. Сначала по фотографиям она пыталась выяснить, что за планета была последней дислокацией дивизиона Тимура. Зимой же она прекратила всякие попытки его поиска, перестала звонить в управление, в котором отказывались от любых объяснений, ссылаясь на трехлетний контракт Тимура.
Так прошло еще несколько месяцев. Федор Игнатович чувствовал себя все хуже, но оттягивал визит к врачу. Он крепился перед Линой, не находя мужества сообщить о своем стремительно ухудшающимся самочувствии. В один из долгих зимних вечером он, наконец, обратился к врачу. И услышал одно из самых страшных, что может услышать человек, – весть о неизбежном начале конца. Сердце оказалось не самой слабой точкой его организма. От многолетнего курения в его легких образовалась опухоль. Несколько дополнительных исследований выявили, что опухоль была злокачественной и находилась на той стадии, когда даже современная медицина не в силах была помочь.
Наступила весна. Солнце осветило старый дом. Комната Лины была заставлена цветами – девушка развела их в первые недели своего пребывания на Земле. Федор Игнатович поливал цветы Лины, пока девушка болела. Солнце прогрело комнату, И Федор Игнатович приоткрыл окно. Лина лежала на кровати, отвернувшись к стене. Весенние звуки проснувшейся природы ворвались в комнату с порывом теплого ветра, распахнувшего шире окно. Но на Лину это не произвело никакого впечатления. Девушка лежала неподвижно, и могло показаться, что она спит.
Федор Игнатович придвинул к кровати стул. Он видел, что глаза девушки были открыты. Невидящим взглядом она смотрела в стену.
– Лина, – тихо позвал ее Федор Игнатович.
– Что? – чуть слышно ответила девушка.
– Тебе нужно выйти на улицу, немного прогуляться.
– Я не могу.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Нам обоим тяжело. Но уже было не раз, что долгими месяцами от Тимура не было вестей. Я уже привык к его жизни. За победами бывают и поражения, отступления.
– Это не моя война, – сказала