Хвост фюрера. Владимир Козлов

ночь. Её большие тоже чёрные глаза – агаты не прожигали его, а с необыкновенной добротой нежно гладили на расстоянии. Хотя в её взгляде, как ему показалось на секунду, присутствовала некая придирчивость, которую Глеб отнёс к запаху табака. Однако ему хватило этого времени, чтобы забилось его сердце. Это был тёплый и ласкающий взгляд, от которого у Глеба появилось ощущение, что по его жилам в этот миг течёт не кровь, а малиновый сироп. С непонятным оттенком в душу ворвалась приятная истома и сковала ему рот. Так – как он надеялся встретить в этой квартире напыщенную и избалованную с невероятно завышенным апломбом даму. Она, словно кусочек звёздного неба освещала его своей улыбкой.

      – Здравствуйте, – приветливо произнесла она, – меня Наталья зовут. Давайте я помогу вам раздеться? – и она, не дожидаясь, распахнула его кожаное пальто. Увидав на его груди награды, она нежно провела по ним своей ладонью, чем смутила Глеба. Он не стал её отстранять, – находясь ещё в ступоре, а безмолвно позволил ей поухаживать за собой.

      – Меня Глеб зовут, – представился он.

      – Я знаю, – ответила она, – а Марис оказался прав, у вас действительно необычайный голос.– Проходите в зал? – повесила она его пальто на вешалку и показала рукой на двойные стеклянные двери.

      Оцепенение у него сменилось восторгом, когда Глеб вошёл в зал. Он был ослеплён убранством и роскошью квартиры. Первой ему бросилась в глаза печка в зале. Она была полукруглая и тянулась от пола до потолка. Профессионально выполненная настенная мураль на ней в виде пальм и припавшего на задние лапы льва под ними, производили неизгладимое впечатление. Ощущение было такое, что он прибыл сюда для сафари и к тому же, что-то было в этой мурали древнее и историческое. Квартира капитана была значительно ниже по комфорту. Здесь на полу и на стенах кругом были настоящие персидские ковры ручной работы. Над дубовым столом, который стоял посередине просторного зала свисала массивная хрустальная люстра и что это был раритет у Глеба не вызывало никаких сомнений. Он подошёл к одному из ковров, где висел арсенал старинных ружей инкрустированных серебром и, погладив ложе одного из ружей, с восхищением сказал: – Прелесть, какая!

      – Это папе подарили, после того, как они покончили в Западной Украине с бандеровцами в сорок седьмом году, – сказала Наталья.

      Он повернулся к ней и, увидав над телевизором портрет красивой женщины огромных размеров, спросил:

      – А эта красивая графиня, чей кисти будет?

      – Эта не графиня, – это моя мама в молодости, – объяснила она, – а писал её один художник по фамилии Головкин из Украины, который гостил у нас перед войной.

      – Впечатляет! – оценил картину Глеб.

      – Да он хороший был художник, умел мастерски портреты изображать – сказала она, – меня он тоже писал с натуры, тогда я была девушкой-куклой, с толстыми косами. Картина называлась «Девушка у окна», но она ему самому ужасно понравилась, и он взял её с собой, чтобы выставиться. Обещал возв