Когда следователю Мартемьянову сообщили потрясающее известие – что вчера вечером в саду госпожи Астафьевой убит, о ужас, сам знаменитый писатель Горчичников – первым делом он начал с опроса хозяйки дома, ее дочерей и домочадцев. Выяснилось следующее.
Прелестного человека, писателя Н.Н. Горчичникова, обожали решительно все. Никто никогда не желал ему ни малейшего зла – да и как можно, он же такой душка, талант, краса и гордость местного общества. Его жена? Ангел во плоти, и души не чаяла в своем муже. И если кто-то когда-то высказал в адрес милейшего Никанора Никитича недоброе слово, то это были те двое, такие гадкие, супруги Штольманы, которые вообще не жители нашего города, а приезжие. Вы понимаете? Пока их в городе не было, и убийств не было никаких, а вот как они появились, сразу и пожалте. Какой ужас.
Опросивши всех свидетелей в томе вдовы Астафьевой, Мартемьянов явился в дом Платона Теодоровича Штольмана, и сразу с места в карьер решил добиться признания от коварных убийц. Увы, злодеи оказались крепкими орешками. Для начала зловредный Яков Штольман объявил, что он сам является полицейским, следователем, надворным советником, служащим в полицейском департаменте Петербурга. И посоветовал тоном, в котором звенело железо:
– Так как я пока не арестован и предъявить вам мне решительно нечего, потрудитесь вести себя так, как полагается вести себя со старшим по званию… И обращаться ко мне следует «Ваша благородие».
Мартемьянов сбавил тон и высказался почти извинительно:
– Ну посудите сами, Ваша благородие , все говорят, что вы вчера с этим господином поссорились, и особенно ваша супруга, – тут Мартемьянов зыркнул в сторону Анны, сидевшей на диване в уголке с видом несколько растерянным.
– Моя супруга сказала всего-навсего, что не разделяет литературных воззрений господина Горчичникова. Это вы называете ссорой? Может быть, местным дамам, которые смотрят этому писателю в рот и на него почти что молятся, слова моей жены показались слишком независимыми… Но независимое мнение по поводу литературных вкусов – не слишком-то веский повод для убийства, не так ли?
– Вообще-то дамы говорят, что она с ним говорила очень резко…
– Если бы я убивала всех писателей, чье творчество мне не по вкусу, – негромко, но твердо молвила Анна, – то за мной тянулся бы шлейф из трупов. Но как вы видите, в газетах пока не пишут о массовых убийствах писателей в России?
– А может, вы только начали, и этот первый, – резонно возразил Мартемьянов.
Анна невольно рассмеялась.
– А напрасно вы смеяться изволите, сударыня, – дело весьма серьезное, и может кончиться тем, что я буду вынужден вас арестовать.
– Вам