– Отпусти меня! – взахлеб закричал тот, все еще силясь вырваться, и продолжая окатывать Дениса волнами пламени, с легкостью развеиваемыми им.
– Куда тебя отпустить? Вниз? С десятка метров?!
Взглянув себе под ноги, он обмяк и позволил втащить себя на твердую опору пролета.
– Чего тебе надо?! – визгливо спросил он, едва почувствовав под ногами твердую опору, – Оставь меня в покое!
Денис замер над ним, подобно древнегреческому богу, готовящемуся поразить непокорного молнией. Высокий, статный, одетый во все черное, с развевающимся по ветру плащом.... У неподготовленного человека вид парящего над ним Назгула, как правило, вызывал тихий ужас и вгонял его в ступор. У этого же, по всей вероятности, осознавшего, не смотря на шок от пережитого, на что он способен, грозная поза Дениса спровоцировала новый приступ ярости.
– Что ты хочешь от меня?! – вопил он, избегая смотреть в глаза Назгула, – Я ни в чем не виноват! Они зажали меня! Мне нужно было вырваться, и я вырвался! Вырвался! Понятно тебе, черный ты уродец!
– Зачем ты оправдываешься? – подал, наконец, голос Назгул, – Если ты ни в чем не виноват?
– Я не оправдываюсь! Я требую, чтобы ты оставил меня в покое!
– И оставил здесь, наверху?
– Да! Я и сам могу спуститься. – и в доказательство этого он на несколько сантиметров поднялся над поверхностью моста.
– Делаешь успехи! – произнес Денис, вспоминая, через сколько дней после открытия в себе психокинетической силы он сумел, наконец, поднять себя в воздух.
– Убирайся! – закричал тот, вновь пытаясь воспламенить одежду Дениса, – Убирайся к себе в преисподнюю!
– Я пришел не от туда! – веско произнес он, без особого труда отражая волны жара, – А вот тебе суждено отправиться именно по этому адресу. Обвинение – множественные убийства. Вердикт – виновен! Приговор – смерть! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Глаза Дениса сверкнули алым огнем из-под черной маски. Плащ затрепетал от порыва поднятого Назгулом ветра. Облаченная в черное рука указала на убийцу и тот, сжавшись от ужаса, повалился на поверхность моста, сквозь слезы умоляя о пощаде и призывая на помощь.... Сначала затрещала краска, покрывавшая пролет, затем вспыхнули волосы человека, и огонь перекинулся на его одежду, пожирая того, кто еще недавно пытался повелевать им.
Несчастный с криком вскочил на ноги, вновь повалился на мост и начал кататься по нему, пытаясь сбить пламя. Бесполезно. Огонь, зажженный Назгулом, потушить мог только Назгул.... И он пришел.
Москвин в эту минуту почти взял под свой контроль толпу, когда ожил динамик рации, прикрепленный к его уху.
– Москвин!