Из родни только Ася осталась, всегда со мной. Жена моя, Аня, умерла от длительной болезни. Асцит – жидкость накапливалась в животе. Дочь моя первая, Марина, мать Аси, ты, наверное, знаешь, тоже ушла – отравилась угарным газом у друзей на даче. Вот так нагло жизнь отобрала у меня двух женщин. А с моей второй дочкой, Кристиной, мы поругались, да так, что не общаемся уже сколько лет. Страшно говорить. И даже сейчас, когда я в больнице, она не желает меня навестить, даже телефонным звонком, хотя Ася наверняка сообщила ей обо мне. Грустно ли мне от этого? Да. Но меня успокаивает, что Ася рядом. В общем, это я тебе к чему – одиночество вещь неприятная. Это я, конечно, тебе со своей старческой горы говорю, но, думаю, это относится ко всем независимо от возраста.

      Я смутился еще на первой половине его монолога и вторую часть пропустил сначала мимо ушей. Я знал про мать Аси: она погибла в 1994-м, когда Асе было всего 6. Вместе со своей коллегой они возвращались с работы домой, но по дороге получили сообщение от общих друзей с предложением отдохнуть на их даче. Они решили поехать к ним. Там была большая компания, которая выпивала. После отдыха все остались ночевать здесь же. На следующий день еще один друг этой компании, которого не было в тот вечер, приехал на дачу и после того, как увидел в окне первого этажа не откликающиеся бездвижные тела, вызвал скорую. Всех, кроме одной молодой девушки, выжившей чудом, нашли мертвыми. Экспертиза показала, что в доме произошла утечка угарного газа из-за неисправности газовой колонки. Никто не был привлечен к ответственности. Асю стал воспитывать ее отец. Он работал специалистом по ремонту дорог, и Ася никогда не говорила про него плохое. Он много стал выпивать после ухода своей супруги, но пил всегда один на кухне, а затем ложился спать, и Ася из-за этого не страдала.

      Ася рассказывала мне и о своей бабушке. Но я не знал, что и она умерла тоже. Последним и единственным воспоминанием в моей памяти, где Ася упоминала бабушку, было воспоминание, когда мы с Асей рассказывали друг другу о своих семьях еще в самом начале нашего общения на первом курсе университета. Тогда Ася рассказала мне, что через несколько лет после гибели Марины бабушка ушла от Дмитрия Львовича и вскоре переехала в другой город, но ни единого намека на то, что ее больше нет в живых от нее было.

      Про вторую дочь Дмитрия Львовича, Кристину, я слышал вообще впервые.

      От этих двух непонятностей я был в недоумении: почему Ася не рассказала мне о смерти своей бабушки и о том, что у нее есть тетя? Почему она скрывала это, неужели мы были не настолько близки все эти года? Мне стало безумно обидно.

      Я спросил у Дмитрия Львовича лишь о второй непонятности, так как посчитал, что спрашивать у него про его жену было бы нетактично и это вызвало бы у него совершенно справедливый вопрос по типу: «Молодой человек, ты вообще общался с моей внучкой?»

      – Дмитрий Львович, я и не знал, что у вас есть вторая дочь… Ася никогда не рассказывала мне о ней.

      – Правда? – удивленно спросил он. – Кристина моя младшая дочь. Сейчас ей 45. Высокая,