Он намеренно не без лести, хотя, признаться, довольно естественно произнес:
– Я очень рад, что все так вышло.
– И я.
– Правда?
– Да.
– Хах! – воскликнул Рэмпол, набирая воздух в легкие.
Впереди раздавался тонкий голос миссис Фелл:
– Азалии, петуньи, герань, мальвы, жимолость, элегантины! – Ее голосок напоминал голос диктора, объявляющего поезда. – К сожалению, я не могу их увидеть из-за близорукости, но знаю, что они здесь.
Как-то многозначительно улыбаясь, она приковывала к себе внимание пришедших и просила всех садиться.
– О, Гидеон, ты же не собираешься пить свое ужасное пиво?
Доктор Фелл стоял, наклонившись над ручьем. Тяжело дыша и опираясь на трость, он уже извлек из воды несколько бутылок, усыпанных бисером капель.
– Заметьте, мистер Рэмпол, – сказал пастор своим обычным голосом, – я всегда считал, что хорошим доктором не может быть француз. Эта варварская привычка пить пиво, когда все пьют чай… Это нехорошо, и, понимаете, это ведь пошло не из Англии!
Доктор Фелл посмотрел на него со злобой.
– Сэр, – сказал он, – позвольте вам возразить, что как раз чаепитие – это не английская традиция. Я хочу, чтобы вы прочли приложение к моей книге, страница восемьдесят шесть, глава девять, посвященное таким ужасным напиткам, как чай, какао или крем-сода. Вы обнаружите, что чай пришел к нам из Голландии в 1666 году. Из Голландии, злейшего врага в те времена! И там этот напиток называли «водой с сеном». И те же французы не любили его. Пэтин называл чай l’impertinente nouveaut de siecle[4], а доктор Данкан в своем «Трактате о горячих напитках»…
– И ты говоришь это пастору в лицо? – гневно перебила его миссис Фелл.
– А? – переспросил доктор, восприняв реакцию жены в штыки. – Что, дорогая?
– Я о пиве, – ответила миссис Фелл.
– О, черт! – сказал доктор с яростью. – Прошу меня простить. – Затем, повернувшись к Рэмполу, он добавил: – Не хотите ли выпить со мной немного пива?
– Почему бы и нет, – ответил тот. – С удовольствием.
– Да еще и холодное, прямо из воды. Вы оба запросто можете подхватить пневмонию, – сказала миссис Фелл.
Похоже, что пневмония была для нее чем-то вроде идеи фикс.
– К чему это все приведет, мне не понятно. Может, еще чаю, мистер Сондерс? Печенье тоже перед вами. Здесь где угодно можно подхватить пневмонию, а этому бедному молодому человеку придется еще провести время в комнате надзирателя, где царят страшные сквозняки. Он с легкостью может заболеть пнев…
Она неожиданно замолчала, и наступила тишина.
Затем Сондерс стал говорить как ни в чем не бывало. Он завел разговор о цветах, показав на клумбу с геранями;