– Да, так гораздо лучше. – подтвердил Вернер. – Я абсолютно согласен. А ты, Серёга, как думаешь?
– Стало однозначно лучше, я соглашусь, пожалуй, с вами в этом вопросе. – незамедлительно ответил Сергей.
– А, кстати, чья была инициатива? – вновь обратился Юрий Григорьевич к Кацу.
– Ну, в общем-то, это предложил я.
– Хм, интересный подход… Я смотрю, у вас тут даже музыка заиграла. Джаз, кажется. Верно?
– Ага. Ну я решил, а почему бы, собственно говоря, не улучшить здешнюю атмосферу? Ведь так гораздо приятнее стало.
Тут-то после слов Каца о том, что он решил самолично улучшить атмосферу, Сербинский начал прозревать, кто именно теперь главный в мафии. Потому-то, слегка откашлявшись, Сербинский сразу же задал вопрос Кацу:
– Я так понимаю, ты теперь возглавляешь мафию?
– Да, верно. Я занял должность дона. – ответил скромно Дмитрий Владимирович, ставя бокал к себе на стол.
– А почему именно ты стал Главой? – с подозрением спросил Юрий Григорьевич, даже немного с недоумением. – Неужели Владислав отказался возглавить мафию? И, кстати, где он? – вдруг спохватился он.
– Он лежит в холодильнике… – спонтанно с ноткой юмора ответил Кац, выдав, конечно, феерическую фразу, которая потом уже станет в мафии крылатой.
– В этом, что ли? – рассмеялся Сербинский, хватаясь за живот и указывая на холодильник в углу комнаты. Он даже не понял сначала, что Кац говорит об этом на полном серьёзе, хотя сам Юрий Григорьевич имел морозилку для хранения трупов.
– Да, в этом… Иди загляни туда. – лаконично и простодушно ответил Кац, с иронией посмотрев на Юрия Григорьевича.
«Надеюсь, что это просто очередная шутка Каца», – рассудил так Сербинский и охотно пошёл к холодильнику, чтобы проверить свою гипотезу. Подойдя к горизонтальному холодильнику, что стоял возле винного шкафа и который ранее предназначался для игристых вин и морепродуктов, он потянулся к ручке дверцы. Немного замерев, Сербинский перед тем, как открыть дверцу, ещё раз взглянул на Каца и на Вернера, после чего усмехнулся и резко открыл холодильник. Когда он его открыл, то увидел лежащего на дне свёрнутого калачиком Владислава Букки. Его лицо покрылось инеем, а кожа приобрела синеватый оттенок. Помимо этого, в районе спины был отчётливо виден след от пули с окровавленным пятном на светловатом пиджаке. Когда Сербинский увидел мёртвого Владислава Ивановича в холодильнике и осознал этот факт, то он сначала немного оторопел, да так, что ни слова более он не мог произнести и лишь уставился на замёрзшего кадавра. Затем Юрий Григорьевич оправился от шока и принялся занимательно рассматривать тело – сработала давняя привычка смотреть на трупы, тут ничего нельзя было поделать. Наконец, он как ни в чём не бывало проговорил, продолжая осматривать труп Влада Букки:
– И давно он здесь лежит?
– Нет,