– Начинаем…
Шелленберг охватил лицо Штирлица медленным взглядом и, словно бы сопротивляясь самому себе, ответил:
– Да.
– Очень скоро, – так же утвердительно сказал Штирлиц.
– Двадцать второго.
– А когда начал Наполеон?
– Вы думаете…
– Я боюсь думать, бригадефюрер. Я боюсь думать вообще, а об этом особенно.
– Канарис считает, что они сильны. Розенберг утверждает, что мы победим, сделав ставку на национальную проблему. Наш с вами шеф убежден, что Советы развалятся сами по себе после первого же удара и всяческие ставки на их внутренние проблемы наивны и нецелесообразны.
– Доказательства?
– Вот вы и представите доказательства, Штирлиц. Создана бригада. Подобная загребской. Только руководить ею будет не Веезенмайер – дипломатам там делать нечего, – а оберштурмбанфюрер Фохт. Да, да, он уже утвержден, – поймав недоумевающий взгляд Штирлица, быстро, будто бы досадуя на что-то ему одному известное, добавил Шелленберг. – Группу курирует человек Розенберга, и это должно быть понятно вам. Сейчас не время для игр в амбиции.
– Этот Омельченко едет с группой или со мной?
– Омельченко едет с вами. Фохта и Дица, который представляет гестапо, вы встретите в Кракове. Вам предстоит, помогая Фохту и опекая Омельченко, ответить на мои вопросы, Штирлиц. Первое: сколь перспективна линия советников Розенберга во всем этом славянском вопросе? Второе: какова в этом же вопросе истинная линия абвера, конкретно – советников адмирала Канариса? Это все.
– Бригадефюрер, я позволю высказать свое мнение априори. У красных не будет квислингов.
– Данные? У вас есть по этому поводу какие-то данные?
– Есть. Их история.
– Историю пишут, Штирлиц. Ее пишут люди. А людей надо создавать. Тогда история будет сделана такой, какой мы хотим ее видеть.
– Я могу познакомиться с материалами?
– Да.
– Благодарю.
– Это все, – закончил Шелленберг. – В остальном я полагаюсь на ваш опыт.
– Мне не совсем понятна главная цель моей работы, бригадефюрер.
– Вы ознакомитесь с материалами, поговорите с лидерами националистов из ОУН, повстречаетесь с коллегами. – На этом слове Шелленберг сделал ударение, явно намекая на Фохта и Дица, которые представляли иные ведомственные интересы, не совпадавшие с интересами его, Шелленберга, организации. – Думаю, вам станет многое понятно. Если запутаетесь и не сможете принять решение – что ж, в этом случае сноситесь со мной.
«ЦЕНТР. По словам моего шефа, начало войны назначено на 22 июня.
Командирован в Краков для беседы с “фюрером” ОУН-Б Степаном Бандерой. Просмотрел материалы, собранные на него. Судя по досье,