Стоя на четвереньках, он щурился под дождем. Хижины уже не существовало, но он разглядел девушку и ее мать. Они цеплялись за веревки, привязанные к чему-то смутному.
Гвоздарь всегда считал мать Пимы большой, ведь она работала в команде тяжелых утильщиков, но посреди урагана Садна показалась ему такой же маленькой, как Ленивка. Дождь на мгновение ослаб. Садна и Пима вытащили лодку и привязали к стволу дерева, гнущемуся на ветру. Их осыпало мусором. Подобравшись поближе, Гвоздарь разглядел порез у Пимы на лице. Кровь струилась по лбу, но Пима все равно вместе с матерью крепила концы.
– Гвоздарь! – Садна помахала ему. – Помоги Пиме с той стороны!
Она бросила веревку. Обмотав ее вокруг здоровой руки, Гвоздарь дернул, и вдвоем они смогли сдвинуть лодку. Пима быстро завязала узел. Мать махнула им рукой:
– Бегите за деревья! Повыше есть пещера! Укроетесь там!
Гвоздарь замотал головой.
– Папа! – выкрикнул он, указывая на хижину, которая чудом еще не развалилась. – Не просыпается!
Мать Пимы посмотрела на хижину сквозь дождь и мрак. Скрипнула зубами.
– Черт!.. Ладно, уведи его, – велела она Пиме.
Последним, что увидел Гвоздарь, был силуэт Садны в свете молний. Она шла по берегу навстречу дождю и ветру. Пима тащила Гвоздаря к деревьям, сквозь хлеставшие их ветки, сквозь рев урагана.
Они отчаянно лезли наверх, спасаясь от воды. Оглянувшись на берег, Гвоздарь ничего не увидел. Мать Пимы исчезла, хижина отца тоже. Вода слизала все. На воде пылали костры – нефть загорелась, несмотря на дождь.
– Пошли! – Пима снова потащила его. – Еще далеко!
Они бежали в джунгли, скользя в жидкой грязи, спотыкаясь о толстые корни кипарисов. Навстречу неслись потоки воды, превращая просеки в грязные реки. Наконец добрались до выемки в известняковой скале, где едва хватало места на двоих. Скорчились внутри. Сверху стекал тонкий ручеек, и через некоторое время они оказались по щиколотку в холодной воде. Но хоть от ветра спрятались.
Гвоздарь смотрел на шторм. Убийца городов, это уж точно.
– Пима, – начал он, – я…
– Тихо. – Она впихнула его поглубже в пещерку, где лужа была мельче. – С ней все будет в порядке. Она крутая. Круче любого шторма.
Мимо пролетело дерево, будто брошенная ребенком зубочистка. Гвоздарь прикусил губу. Только бы Пима оказалась права. И дернуло же просить о помощи. Мать Пимы стоит сотни таких, как его отец.
Они ждали, дрожа от холода. Пима притянула Гвоздаря к себе, и они обнялись, согревая друг друга, дожидаясь, когда утихнет гнев природы.
7
Ураган бушевал две ночи. Он вылизывал берег, срывая с места все, что не закреплено. Пима и Гвоздарь смотрели на него, прижимаясь друг к другу. Губы у них посинели, а кожа покрылась мурашками.
Утром третьего дня небо внезапно просветлело. Гвоздарь и Пима, кое-как расправляя затекшие