– Едете на бал-маскарад, мисс? – закричал второй.
Их непосредственность напомнила Кларри о деревенских мальчишках в Индии. Она помахала им рукой, чем вызвала новый взрыв заливистого смеха.
– Не обращай внимания на этих подонков, – сказал Джейред.
– Я не обиделась, – улыбнулась Кларри. – Мы, наверное, смешно выглядим в своих шляпах от солнца.
– Ага, – проворчал он. – В Элсвике они вряд ли вам пригодятся.
Он вдруг резко повернул и въехал в боковой переулок.
– Это Вишневая улица, – сообщил Джейред.
Кларри постаралась скрыть смятение. Она представляла себе широкую улицу, обсаженную вишневыми деревьями, бросающими тень на дома, и ухоженные сады за красивыми оградами. Кларри видела картины с изображением таких английских улиц на стенах отеля «Пайнвуд» в Шиллонге. Но Вишневая улица оказалась узкой, мощенной булыжником, со сплошными рядами кирпичных домов по обе стороны и полным отсутствием всякой растительности. Тут не было даже травы, не говоря уже о деревьях.
– Вот и приехали! – радостно объявил Джейред, останавливаясь у ряда окон с мутными от пыли стеклами.
Над дверью была вывеска с потускневшей золотой надписью, которая сообщала о том, что здесь находится гостиница «Вишневая».
– Заходите, а я отведу Барни на задний двор.
Кларри открыла входную дверь, и в нос ей ударил знакомый тошнотворный запах виски и табачного дыма. В точности как в кабинете ее отца. Девушка сглотнула, чтобы избавиться от тошноты, и постаралась прогнать внезапно возникший образ – изможденное тело отца, лежащее на походной кровати. Сестры оказались в крохотной прихожей, отделанной темным лакированным деревом. Слева была дверь с табличкой, на которой значилось: «Бар». Табличка на двери справа сообщала о том, что за ней находится «зал». Гул мужских голосов доносился из-за двери в бар. Неужели кто-то может пить в такое раннее время? Прямо перед ними была третья дверь, которую Кларри поспешно распахнула.
– Тетя Лили! – позвала она.
Девушки очутились в помещении, которое одновременно было и гостиной, и кухней. Там стоял запах вареного мяса. На плите испускали пар большие кастрюли, а на массивном столе, обсыпанном мукой, лежало раскатанное тесто. Выскобленный деревянный пол был не застелен. Обстановка была весьма аскетической, за исключением мягкого кресла у очага. На стенах не было ни картин, ни иных украшений, не считая аляповато оформленной цитаты из Библии, предупреждающей о том, что «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их»[15].
Кларри бросила взгляд на Олив. Лицо девочки посерело. Кларри быстро усадила сестру на табурет. Невысокая дородная женщина с закатанными рукавами на толстых руках, с седеющими волосами, стянутыми в тугой узел, вбежала из смежного помещения для мытья посуды.
– Тетя Лили! – сказала Кларри,