– Тоже самое ты говорила про экспериментальное карри, – сухо заметила Амелия, скрестив руки на груди. – До сих пор вспоминаю с содроганием.
– О, всё было не так уж плохо! – фыркнула Лара, одёргивая шарф. – В общем, мне пора. А ты подумай. Но если не пойдёшь – не жди от меня утешительных речей.
– Поняла, буду страдать в одиночестве, – с наигранным трагизмом протянула Амелия и сделала вид, что закрывает дверь.
Лара, усмехнувшись, отступила на пару шагов, поправила сумочку и, бросив через плечо многозначительное "Жду отчёта!", резво ускакала по ступенькам крыльца к ожидавшему ее такси. Амелия, стоя у двери, ещё какое-то время слушала удаляющийся топот каблуков, а потом шумно выдохнула, словно с плеч свалился груз общественного давления в виде одной отдельно взятой Лары.
Она вернулась на кухню, собрала со стола оставшиеся после чаепития чашки и тарелки. В комнате витал лёгкий аромат чёрного чая с бергамотом, смешанный с запахом масляных красок, который прочно поселился в квартире.
Поставив чашки в раковину и лениво запустив воду, Амелия задумалась. Приглашение всё ещё лежало на кухонном столе, сверкая белизной бумаги среди немного хаотичного, но уютного творческого беспорядка. Маскарад. Рождество. Вельго. Всё это звучало как-то слишком… слишком странно?
Она тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.
– Подумать об этом завтра, – пробормотала Амелия и с выражением Скарлетт О'Хары направилась в сторону мастерской. Ведь, как известно, утром всё становится яснее. Или хотя бы менее пугающим.
Амелия, совершенно вымотанная, но довольная, наконец оторвалась от мольберта, когда её организм явно намекал, что игнорировать его требования еды больше невозможно. С некоторым сожалением она отложила кисти, машинально вытерла руки тряпкой, которая когда-то, возможно, была белой, и отправилась в ванную.
Попытки оттереть краску с пальцев оказались делом почти безнадёжным. Сине-зелёные разводы прочно обосновались на коже, словно собирались там зимовать. Амелия фыркнула и, смирившись с тем, что теперь её руки напоминают палитру, пошла на кухню.
Там её встретил холодильник, который в очередной раз намекал, что иногда его нужно загружать продуктами, и сам еду он не производит. Амелия открыла дверцу с каким-то наивным оптимизмом, который моментально испарился. На полке грустно лежал одинокий лимон, немного подозрительного вида йогурт и банка оливок, в которой осталась только рассол.
– Ясно, – пробормотала Амелия, закрывая дверцу. – Магии холодильного самозаполнения всё ещё не существует. Жаль.
Перспектива одеваться и тащиться в ближайшее кафе в столь поздний час совсем не радовала. Она уже собиралась с тяжёлым вздохом накинуть пальто, когда раздался неожиданный звонок в дверь. Амелия вздрогнула и замерла, нахмурившись. Кто мог прийти в такое время?
Подойдя