– Салантер вон тоже волосы на себе рвал, – протянул ему оторванный от общей стопки бланк мужчина. – Говорит мол, никакой схемы нет. У него ведь тоже только работы прибавляется из-за этой муры.
– А Арид чего молчит? – не понял Гаврила.
Все же если одна сторона начальства поднимает шорох, то обычно по всем правилам и второй должно быть как минимум интересно, что в мире творится. А в мире творилось невесть что…
– Арид тоже воду мутит, – вновь потянулся мужчина. – Только он как-то по тихому. Между прочим, вчера тоже приходил, уточнял что да как и почему. Признаться по правде, мне и самому интересно, что происходит, но, как говорится: видно не судьба.
– Видно нет любви, – кивнул Гаврила. – Никто ведь не виноват, что у кубидонов тоже дни рождения бывают.
Мужчина рассмеялся в голос. Голос у него был словно из-под земли вырываемый. Его смех пронесся раскатистым громом по всему помещению, отчего стеклянная перегородка окружающая их затрещала, но выдержала. Наконец отсмеявшись, он уткнулся в отчет лежащий у него на столе, все еще не в силах снять веселую улыбку с лица.
– Ладно, я пойду наверное, – осторожно сообщил Гаврила и получив одобрительный кивок со стороны мужчины молча удалился, оставив отдел без своего присутствия.
Проходя мимо диванчиков для отдыха, он обратил внимание на то, что мужчина в черном капюшоне все еще сидел и читал журнал. Не то работа еще не появилась, не то он просто ждал каких-то дополнительных инструкций. Но одно было точно, существо его рода, не могло оставаться долго на одном месте, и просто ждать пока за него что-то там решат.
– Простите, – осторожно сел рядом с ним Гаврила. – А не подскажете, а какая обычно идет задержка между заказами?
– Пятнадцать минут, – охотно пояснил человек, не отрываясь от журнала. – Но я на один из этих косяков нарвался, вот и сижу здесь уже третий час.
– Косяков? – осторожно уточнил работник отдела исполнений желаний.
– Ну да, – проговорил человек, перевернув очередную страницу журнала. – Получил ведомость, в ней черным по белому 14:08 написано. Прибыл на место, а время смерти 11:03. И того получается разница в три часа и пять минут. А это скажу я вам, почти клиника.
– Это как? – не понял Гаврила.
– А это так, – перевел на него взгляд человек, и глаза его оказались бледно-голубыми и холодными. – Я прихожу, а он уже третий час как молится. Вот только почему-то в нашей конторе не в курсе, что он погиб. Как дело начали разбирать, а оказывается моя ведомость, и то преждевременной была. Он только через неделю откинуться должен был. На гонках, сердце должно было не выдержать, а тут какая-то шпана зарезала.
– Не стыковка, – нахмурился Гаврила, осторожно отводя глаза в пол. – Значит, как ни крути, а все равно не сходится.
– А