Я сглатываю, глядя на каменную нишу. Она у́же, чем акведук. Внутри не хватит места, чтобы сесть на пол. Бертрам не сможет вытянуть руки – ему едва ли удастся их поднять в таком маленьком пространстве. Не говоря уже о том, что у него нет ни еды, ни возможности справить нужду. Ему остается только стоять в темноте.
Это могила.
За запертой дверью я слышу сдавленные рыдания.
Мы знаем, что коммандант Дитер Кирх не откроет эту дверь по меньшей мере несколько дней. Последний, кто был наказан подобным образом, едва не умер. Когда он вышел, то был бледен и дрожал, и сил ему хватило только на то, чтобы выползти из кабинета комманданта и умолять дать ему воды.
Коммандант Кирх поворачивается ко мне и Йоханну.
– Свободны, – любезно сообщает он.
11. Фрици
Гремя кандалами, я составляю ящики, чтобы взобраться по ним к люку, гнев придает мне сил.
«Verpiss dich, jäger».
Я карабкаюсь вверх, ставлю один ящик на другой, спускаюсь за новым, снова поднимаюсь, чтобы положить его на вершину. Вниз, еще один ящик, снова наверх…
«Verpiss dich, jäger».
Пот течет по лицу. Кандалы врезаются в запястья, оставляя болезненные следы.
Я никогда в жизни не проклинала кого-то так сильно и так много раз.
«Verpiss dich, jäger».
К моменту, когда я собираю достаточно высокую гору, чтобы дотянуться до отверстия в потолке, у меня подкашиваются ноги.
Я устала.
Я голодна.
Все мышцы болят.
Но я все равно карабкаюсь, пошатываясь, пот жжет мне глаза, стекая из-под шерстяной шляпы, а когда я подтягиваюсь, выглядывая в отверстие в потолке, не могу сдержать победоносный возглас.
Если он думал, что сможет одурачить меня бреднями о том, будто пытается спасти людей…
Если он думал, что я сдамся от усталости и горя…
Он ошибся.
Мои губы изгибаются в улыбке, волосы прилипли к лицу, когда я ложусь на спину и замираю, тяжело дыша. Пронизывающий холод в комнате заставляет меня дрожать, но я продолжаю улыбаться, моя победа слишком сладка, чтобы не думать о ней.
Какое-то время я лежу, тяжело дыша, ожидая, когда сердце успокоится. Какой бы замок ни придумал капитан, я его сломаю, и…
Мои мысли замирают.
Глядя в потолок, я краем глаза замечаю лестницу, ведущую к ходу на второй этаж. Я вижу насос, вероятно, подключенный к акведукам, но не вижу, откуда исходит мягкий свет, наполняющий комнату. Он просачивается со второго этажа.
Я резко выпрямляюсь.
Стена передо мной ровная, в ней нет ни окон, ни двери. А когда я поднимаюсь и оборачиваюсь, то вижу, что и другие стены пусты.
Ни окон.
Ни дверей.
Я предполагала, что подвал находится всего на один этаж ниже первого и что отсюда я смогу выбраться на улицу. Но охотник затащил меня куда-то в глубь дома.
Я так сильно стискиваю челюсти, что боль пронзает голову.
Черт бы его побрал. «Черт бы побрал этого мужчину».
Но, слава Триединой,