Рост переселений в контрреволюционную эпоху громаден. Несомненно, на время «разрежение» атмосферы в центре России должно было произойти от этого.
Но на какое время и какой ценой?
На это отвечают данные о падении переселенческой волны, начиная с 1909 г., и о поразительном росте числа обратных переселенцев. Вот эти данные:
* Данные за 11 месяцев.
Итак, разредить атмосферу господам официальным поощрителям переселений удалось всего на какие-нибудь четыре года (1906–1909). Затем уже начинается новый кризис, ибо громадный упадок числа переселенцев при невероятном росте числа «обратных» – 36 % и 60 % – означает, без всякого сомнения, кризис и притом чрезвычайно серьезный, охватывающий неизмеримо более широкую арену.
Тридцать шесть и шестьдесят процентов обратных переселенцев, это – обострение кризиса и в России и в Сибири. В Россию возвращается беднота, самая несчастная, все потерявшая и озлобившаяся. В Сибири земельный вопрос должен был крайне обостриться, чтобы оказалось невозможным – несмотря на отчаянные усилия правительства – устроить сотни тысяч переселенцев.
Приведенные данные бесспорно показывают, таким образом, что борьба с аграрным кризисом пятого года в России посредством переселений вызвала отсрочку кризиса лишь на самое короткое время и притом ценою несравненно большего обострения и расширения арены кризиса к переживаемому нами времени.
Интересным подтверждением этого вывода из сухих правительственных статистических данных является книжка бывшего чиновника лесного ведомства, прослужившего 27 лет и специально ознакомившегося с переселенческим делом в Сибири, господина А. И. Комарова: «Правда о переселенческом деле» (Спб. 1913 г. Цена 60 коп.).
Книжка составилась главным образом из фельетонов, которые автор писал (под псевдонимом) в газете «Новая Русь»{55} за 1908–1910 годы и в которых «добродушно-шутливо» рассказана повесть «такого государственного расхищения или, вернее, разгрома сибирских земель и лесов, пред которым бывшее когда-то расхищение башкирских земель – сущие пустяки».
Автор стоит на точке зрения благонамеренного чиновника, который доведен до отчаяния «переселенческой сутолокой» (так назывались его газетные фельетоны), хищениями, разорением и обнищанием старожилов и переселенцев, «полным разгромом того, что именуется рациональным лесным хозяйством», бегством переселенцев назад в Россию и образованием «сотен тысяч» армии «бродячей Руси», наконец, непроходимой тупостью, казенщиной и системой доносов, казнокрадством и бестолочью ведения всего дела.
Несмотря на то, что фельетоны написаны в «добродушно-шутливом» тоне, или, вернее, именно потому, сводка их оставляет чрезвычайно сильное впечатление какого-то угара, чада, удушья старой, крепостнической казенщины. От новой, буржуазной, аграрной политики, ведомой такими средствами и приемами, руководимой такими социальными элементами,