У моей матери появилось второе клеймо – герб рода Диезатонов. Пока с ней проделывали эту процедуру, мне удалось ускользнуть в апельсиновую рощу, где я мог спастись от палящего солнца.
Там я впервые увидел свою Агату.
Она была типичной суперией, белокурой и голубоглазой, в белоснежном чистеньком платьице и белых гольфах. Такие гольфы могли и должны были носить до восьми лет только дети особо важных супериев, например, правителей полисов. Но для меня она явилась небесным вестником солнечного бога, спустившегося с небес, чтобы внести в мою жизнь лучик счастья.
Я представлял собой жалкий вид – лохматые волосы, груботканые штаны, – поэтому просто не мог представить, что она сядет рядом. Когда же это произошло, мне стало неловко оставаться рядом с ней, но отчего-то я не мог заставить себя уйти, и мне пришлось изображать из себя грубияна и делать вид, что я не замечаю её. Она же была безукоризненно воспитана и поделилась со мной своими лакомствами, а потом первая начала беседу. Но я не мог ни ответить ей, ни поблагодарить. Я никогда не пробовал шоколада, он всегда представлялся мне чем-то исключительным, но вот, попробовав его, я будто оказался на вершине счастья, но об этом не смел поведать Агате. Она просто не смогла бы понять чувств инферия.
Когда она снова заговорила, я заставил себя ответить. Наши взгляды впервые пересеклись. Выражение её голубых глаз было каким-то волшебным, необычайным. Это так меня приворожило, что мне захотелось более никогда не расставаться с ней.
Агата за пять минут рассказала мне о своей жизни почти всё, и, если бы не голос моей матери, я в ответ рассказал бы и ей о своих смятениях. И мне хватило духу, чтобы напоследок попросить её при следующей встрече принести для меня ещё шоколада.
Я нашёл мать и помог ей дойти до нашей хижины. После перенесённой процедуры она была слаба, однако вечером ей и всем детям было велено прийти к Владыке Луппу, чтобы он мог на нас на всех поглядеть и найти нам применение.
Сегодня мы впервые очутились в нашем новом доме, но все хижины рабов выглядели одинаково, и я не почувствовал, что нахожусь у других хозяев. У нас имелась лишь одна смена одежды из такой же грубой ткани как мои штаны, а деревянные фигурки, вырезанные отцом, заменяли нам игрушки. Больше у нас ничего не было. Номос не предписывал рабам иметь больше своих естественных потребностей.
К нашему немалому удивлению, в скором времени к хижине подошёл сам Владыка Лупп, а с ним Агата. Они были очень похожи, и я сразу догадался, что он её отец. Крайне редко суперии, особенно такие влиятельные, подходили к нашим хижинам. Дело было чрезвычайно важным, раз они соизволили снизойти до нас.
Все мы склонили головы перед ними, а потом Владыка жестом подозвал мою мать к себе. На её спине особенно выделялся ещё яркий от свежих красок герб Диезатонов, а чуть выше – побледневший герб прежней