Здесь гораздо тише, чем на Бледе. Там больше голосов туристов, тут – словенской речи.
Сапсёрфер в голубых шортах отталкивается от берега, никак не может оторваться. Человек пришвартован к берегу древней силой, на преодоление которой тратятся целые жизни. Но вот ещё одно движение – и сапсёрфер наконец удаляется от берега, победно устраиваясь в равновесии.
– У вас из рюкзака капает, – оборачивается обогнавший меня парень.
Вода вытекает из плохо закрытой бутылки, вещи в рюкзаке промокли. Выкладываю кости на солнце, чтобы просушить.
Часть ребра свиньи.
Кость из грудки индейки.
Скелет окуня с головой, замотанный изолентой.
Часть трубчатой коровьей кости.
Голова перепёлки.
Остатки скелета трески.
Кости из крыла курицы.
Скелет леща без головы.
Позвоночник скумбрии.
Кость из куриной грудки.
Бедренная кость индейки.
Голова щуки.
Двенадцать.
Если бы я с детства складывала все обглоданные кости в мешок, не смогла бы унести его на плечах – целое стадо рыб, зверей и птиц.
Не отвертеться мне от такого пастушества, пасти и пасти моё личное стадо.
Это прозрачное стадо ходит за человеком всю жизнь, растёт за ним. Иногда слышишь незнакомые звуки за спиной, оборачиваешься, – но ничего не находишь. По ночам стадо ложится рядом с постелью своего пастуха и будит его раньше рассвета.
Переворачиваю кости и сравниваю их со своими, хотя собственных никогда не видела. Вряд ли они отличаются.
Рыбьи кости уже переломались, пока я возила их из страны в страну. Взвесь на дне мешка тяжелеет. Ну и вонь. Сколько ни обрабатывай, запах остаётся. Мне кажется, я уже и сама так пахну. Всё меньше кости походят на скелеты, всё больше – на раскрошившиеся археологические находки. За нами стоят разворошённые курганы, пыль с которых перелетает с континента на континент.
Скорее обойти озеро. Идти быстрее. Ещё быстрее.
Река Волга
Старый Белый Яр[5], СССР
Если снега выпало хорошо много и тебе в этот день лет пять, уйти далеко не сможешь. Особенно когда стоишь на берегу Волги: ветер так смешал снег, что не различить, где заканчивается песок, а где начинается замёрзшая вода. В белом ландшафте равенство берега и реки безусловно. Всё стало единой снежной равниной, на которой растёшь, поворачиваясь за ветром.
Холод – самое надёжное убежище. Стоя по колено в замёрзшем свете, можно сделать шаг, но падаешь в снег.
Лёгкий снег складывается в такие тяжёлые пласты.