о мой артист…
красноречивых слов поток морозит
прикосновений длинных пальцев…
мне не хватает воздуха, башку сносит.
желание сильней в пустыне скитальцев.
в моих глазах из слёз родник,
а губы молят о желании…
в душе огонь возник,
нет смысла в отчаянии…
о благодетель…
благосклонен ли твой взор,
прикосновений жар бодрящий?
шепнуть желаю: «что за вздор»,
однако в нём мой пыл горящий.
отходит на второй план смущение,
на его место приходит студящая паника.
в груди нет стука сердечного, томления:
моих чувств тревожных посланника.
я не последняя, не первая,
кто в его объятиях утопает.
отличие от них – я неверная,
телом меня от неё забирает.
о дразнящий…
твоя адовая плоть меня стращает,
как и буйный блик твоих очей.
разума и логики нет – похоть их поглощает,
как и от жалкого сердца моих ключей.
каждый здесь утоляет мучительную жажду:
я её тепло пленяющее в тебе заменяю,
а наслаждением горишь, когда я стражду.
правильно ли это? лишь размышляю.
завтра небеса объявят страшный суд.
до боли известно, это треплется
на наших устах. желания нас не спасут.
мотивов карнавал колеблется.
он среди нас – бредёт по улицам,
заглядывает в глаза подлецам,
наплевавших на часть его учений.
смотрит, пожимает плоды своих мучений.
любой, кто пал от смертельной руки,
встанет, разомнёт свои кости.
гробы больше им не нужны,
к родственникам собираются в гости.
каждый уже не тот, каков раньше.
Он незримо махнёт рукой,
и взор души распахнётся дальше,
завидев другого книгой.
книга, написанная глубиной нашей души,
раскрывая, какие мы без греши:
чудесные, не воспалённые гордыней,
ставшие частью чужеродной святыней.
будет определена вечная участь
по делам, словам и помышлениям.
как бы не питала мысли абсурдность,
подвергается логика гонениям.
завтра не будет, не будет сегодня.
только мы в объятиях друг друга.
тлеющие, греющие тела до конца дня,
на сей раз, без блюющего испуга.
«останови это»
твои руки по локоть в крови,
а пальцы поломаны до конца.
со стороны все твердят «останови»,
но кого? своего тирана отца?
не живя в этих условиях диких,
не поймёт дичь соловья.
ходишь средь этих чертей многоликих,
выискиваешь спанья.
глазах их черствы и пусты,
даже без очерка сочувствия.
небес тучные