Когда мальчик услышал, что вокруг так много тех, кто караулит его и охотится на него, чтобы отнять у него жизнь, он подумал, что ему будет просто невозможно сбежать. Он не особенно боялся умереть, но ему не очень нравилась идея быть съеденным какой-то противной тварью, поэтому он спросил Акку, что ему следует делать, чтобы защитить себя от этих плотоядных зверюг.
Акка сразу же ответил, что мальчику первым делом следует постараться подружиться со всеми мелкими животными в лесах и полях – с шустрым беличьим народцем и ушлым семейством зайцев; со снегирями и синицами, дятлами и жаворонками. Если бы он подружился с ними, они могли бы предостеречь его от опасностей, найти для него укрытия и защитить его.
Но позже в тот же день, когда мальчик попытался воспользоваться этим советом и обратился к Сирлу Белке, чтобы попросить его защиты, было очевидно, что тот не хотел ему помогать.
«Вы, сударь, конечно, не можете ничего ожидать ни от меня, ни от остальных маленьких животных! Они вам помогать не будут!» – сказал Сирл, – Ты думаешь, мы не знаем, что ты – Нильс, мальчик-гусь, который в прошлом году разнёс в клочья ласточкино гнездо, раздавил яйца скворца, выбросил птенцов вороны в мергелевую канаву, поймал дроздов в силки и посадил белок в клетки? Поэтому ты просто должен сам научиться помогать себе так хорошо, как только можешь! И тебе следует быть благодарным нам, что мы не создаем лигу против тебя, хулиган, и не изгоняем тебя обратно к тебе подобным!»
В субботу вечером, когда мальчик возвращался на озеро Вомб с гусаком, он думал, что хорошо поработал за день; и при этом много размышлял о том, что сказали бы ему Акка и дикие гуси. Дикие гуси никогда вовсе не скупились на похвалы, но тут они не сказали ни слова, которые он так жаждал от них услышать.
Потом снова пришло воскресенье. Уже целая неделя прошла с тех пор, как мальчика околдовали, а он всё ещё оставался таким же маленьким.
Но теперь он, похоже, не изводил себя из-за этой шутки судьбы никакими тягостными мыслями. В воскресенье днём он посиживал, съежившись, в большом пушистом ивовом кусте на берегу озера и дул в тростниковую свирель. Вокруг него сновало столько зябликов, снегирей и скворцов, сколько мог вместить этот куст, и они пели песни, которые он пытался научиться играть сам. Но мальчику было не по себе, он не очень-то преуспевал в этом искусстве. Любое дело надо знать хорошо, в том числе игру на флейте. А он дул так фальшиво, что перья на маленьких мастерах певческого искусства встали дыбом, и они визжали и трепетали от тчаяния и омерзения. Мальчик так искренне смеялся над