Вселенная против Алекса Вудса, или Светская церковь Курта Воннегута. Гевин Экстенс

Не исключено, что когда-то давно жители поселка решили, что Годли – слишком дурацкое название, и для солидности добавили к нему слово «Нижние». Но доподлинно ничего не известно. В общем, самой примечательной чертой нашего поселка была эта самая приставка «Нижние». Дом в Нижних Годлях находился слишком далеко от салона, чтобы мама рискнула на целый день оставлять меня одного. Она бы с ума сошла от беспокойства. Поэтому, как я уже упоминал, мы временно поменялись жильем с Жюстин и Сэм. По правде говоря, квартира над салоном, как и сам салон, принадлежала маме. Она приобрела то и другое на деньги, полученные в наследство от отца, моего дедушки, – при известии, что дочь беременна, с ним случился инфаркт, унесший его в могилу.

      Сэм и Жюстин не возражали против обмена: во-первых, дом в Нижних Годлях был куда просторнее их клетушки над салоном; во-вторых, при нем имелся сад со всякими птичками и прочими бабочками; в-третьих, им просто хотелось нам помочь. Они даже согласились заботиться о Люси. Взять ее с собой мы не могли из-за тесноты квартирки, а выпускать гулять по незнакомым окрестностям боялись. Но Люси из тех кошек, которые больше любят гулять, чем спать дома на диване. Во всяком случае, мама считала, что сидеть в четырех стенах ей не понравится.

      – Зато в четырех стенах ей будет не от кого беременеть, – заметил я мрачно.

      Мне тоже не нравилась перспектива торчать взаперти. А когда мы переехали, стало понятно, что Люси в этой квартирке точно не прижилась бы. Мы с мамой и вдвоем туда еле втиснулись. Мы жили там раньше, пока мне не исполнилось три года, но я был маленький и занимал меньше места.

      Размеры комнат, на манер матрешек, убывали от маленького до очень маленького. Мамина спальня была еще ничего, кухня – уже тесноватая, а гостиная – просто крошечная. В ванной комнате душем, унитазом и раковиной можно было пользоваться одновременно, фактически не сходя с места. Последней в этой иерархии шла «комната-пенал». Сэм ухитрилась поставить в нее письменный стол со стулом, чтобы иногда там работать. А я, в свою очередь, сумел втащить кровать, после чего свободное пространство до противоположной стены сократилось примерно до одного фута – даже дверь полностью не открывалась. Мама уверяла, что кровать в «пенал» ни за что не влезет – «физически не влезет», – и нам придется спать вдвоем на ее двуспальной. Но она недооценила мою готовность идти на любые жертвы ради защиты личного пространства. Мне было все равно, влезет кровать физически или не влезет, я знал одно: морально обязана влезть. Я свинтил с ножек колесики, спилил с каркаса декоративные элементы, и кровать вписалась в дверной проем точно, как в тетрисе. В комнате после этого образовалось что-то вроде узкого прохода, но я еще приставил к стене книжный стеллаж, на который положил Камень и поместил лампу. После этого свободным остался лишь угол, где можно было только стоять. Почти по стойке «смирно», ноги вместе.

      Одежду пришлось убрать в комод в гостиной, но я все равно почти не вылезал из