Маму обычно непросто разозлить: она как будто плывет по жизни в таком прозрачном пузыре, какой используют для изоляции детей с нарушениями иммунитета. Но в день, когда пришел ответ из страховой компании, ее переполнила благородная ярость. Она сказала, что видит всего три выхода из создавшейся ситуации, и все три одинаково неприятные:
1. Сказать строителю, что денег он в итоге не получит (невозможно: мама никогда не нарушала обещаний).
2. Перезаложить дом.
3. Продать эксклюзивное интервью со мной тому, кто больше заплатит.
Третья возможность в течение нескольких часов представлялась ей наименьшим злом. Журналы и телекомпании целый месяц атаковали наш автоответчик. Мы оба знали: одно ее слово – и нам с радостью заплатят столько денег, что можно будет покрыть всю крышу противометеоритной броней. Но для мамы вопрос упирался не в деньги. Она считала, что страховая компания нарушила если не букву, то дух договора, что, с ее точки зрения, не лезло ни в какие ворота. Мама не желала успокаиваться, пока они не признают свою ошибку.
Остаток вечера она провела в глубоких раздумьях, а на следующее утро по ее изменившемуся лицу я понял: решение принято. Заключалось оно, говоря простыми словами, в намерении прибегнуть к шантажу и вымогательству, но мне кажется, что по вышеназванным причинам мама его в таком ключе не рассматривала. Она просто искала способ вернуть мир к равновесию и восстановить вселенскую справедливость.
Ровно в 9:00 она позвонила в страховую компанию и сообщила следующее: если они в самом деле считают, что оплачивать ремонт крыши необязательно, поскольку ее разрушение произошло в результате божественного вмешательства и ниспослано нам в наказание за грехи, каковой случай не относится к числу страховых, то эта точка зрения, вне всякого сомнения, достойна освещения в прессе. Если же им давать интервью некогда, мама с большим удовольствием сделает это за них.
На следующий день страховщики прислали второе письмо, в котором говорилось, что они по-прежнему не признают себя обязанными покрывать ущерб, причиненный нашей крыше, однако с радостью оплатят ремонт в качестве жеста доброй воли. Мама ответила, что испытывает большие сомнения в доброте их воли, но, так и быть, поверит в нее. И посоветовала им в будущих контрактах использовать менее расплывчатые формулировки. Очень уж ее разозлили эти «деяния Божии».
В общем, я очнулся, меня выписали, мы бежали от папарацци и наблюдали счастливый конец эпопеи с крышей. К тому времени начались летние каникулы, и мама столкнулась с очередной проблемой: куда меня девать? Проблема была не новой: мама, сколько я себя помню, работала шесть дней в неделю, но тем летом ей хотелось, чтобы я постоянно находился в поле ее зрения. Понятно, почему ее пугала мысль оставить меня одного.