– Микеле, – она протянула ему обе руки. Караваджо прильнул к ним долгим поцелуем, вдыхая запах жасмина. Он уже привык к женщинам, чьи пальцы пахли только грязью и тяжелой работой.
– Счастлив, что вы снова в Риме, госпожа. Давно вас не видел.
– Я вообще-то не собиралась приезжать сюда, – голос ее звучал неуверенно. – Вижу, с моего прошлого приезда кое-что изменилось: ты больше не синьор Меризи. Теперь ты зовешься именем родного города.
– Да, теперь я известен как Караваджо. Хотя на самом деле этот титул принадлежит вам.
– Мне как маркизе Караваджо твоя слава делает честь. Благодаря твоим картинам мое имя теперь на устах у каждого римлянина.
«Если бы вы услышали, что обо мне говорят, – подумал он, – вы бы так не сказали».
– В поместье все благополучно?
– Вполне. Твоя сестра Катерина родила еще одного ребенка – девочку. Назвали Лючией, в честь твоей матери, да упокоит ее Господь.
– Матерью мне были вы.
Она прокашлялась, чтобы скрыть неловкость, и судорожно вдохнула. Огоньки канделябра тревожно замерцали, словно заразившись ее нерешительностью.
– В детстве ты был мне как сын. Теперь ты вырос, но я до сих пор тебя люблю.
Он сжал ее руку и осторожно погладил пальцем.
– Я вспоминаю о вашем великодушии каждый раз, когда жизнь в Риме становится слишком. слишком жестокой.
Она опустила глаза.
– Мне нужна твоя помощь.
Пламя свечей нежно золотило белую кисею у нее на груди.
– Я к вашим услугам, госпожа.
– Микеле, Фабрицио попал в беду.
Горло Караваджо сжалось так, что он едва мог дышать.
– Фабрицио в Риме? – хрипло спросил он.
– Да.
– Что случилось?
– Поединок.
– Разве у вас некому позаботиться о таких вещах? Кошель пострадавшему, взятка тем, кто держит Фабрицио под стражей.
Но, говоря это, он уже понимал: положение слишком серьезно и обычные меры не помогут. Фабрицио и впрямь в опасности.
– Убит один из Фарнезе, – прошептала она.
«Что же ты наделал, Фабрицио?» Микеланджело перебрал в уме знакомых, которые могли помочь сыну Костанцы. На шее у него забилась жилка – будто бы в такт тем чувствам, что сейчас, наверное, охватили маркизу.
Два борца на площади символизировали противостояние между двумя великими домами. Каждая семья владела монументальным дворцом в Риме и войском вассалов, вооруженных дубинами и кинжалами и готовых пролить кровь. Он подумал о Фабрицио и каком-нибудь вспыльчивом молодом герцоге Фарнезе. То же кровопролитие, только оружие благороднее. Да и последствия, Микеле, будут для тебя тяжелее, если ты вмешаешься.
Он смотрел в умоляющие глаза Костанцы. Да, она очень помогла ему в жизни. Но если он в свою очередь поможет