И тут мажор склоняется над моей макушкой, утыкается в неё носом и шумно вдыхает, а я вздрагиваю и прихожу в себя.
Соната, ты с ума сошла? Отставить тонуть!
– Пусти, пожалуйста! Мне идти надо… – выдаю почему-то сиплым голосом.
– Охрененно пахнешь, – хрипит он и снова меня нюхает.
Растерянно хлопаю ресницами. Что?..
Нет-нет-нет! Мне действительно пора валить! Причём, сразу по двум причинам: подальше от мажора, рядом с которым резко тупею и теряю инстинкт самосохранения, и во-вторых, я на пару опаздываю.
Упираю кулаки в каменную грудь и пытаюсь отодвинуться от Горина. Ха-ха. С тем же успехом можно со скалой бодаться.
– Отпусти, говорю! – придаю голосу строгости.
Вроде бы срабатывает. Отстраняется. Но ненамного – ровно настолько, чтобы в лицо мне посмотреть.
– Зачем?
Свожу на переносице брови, делаю грозное лицо.
– Мне на пару надо.
Говорю, а у самой коленки дрожат. И нет, это меня не близость его волнует! И не завораживающий взгляд! И даже не офигенный запах его парфюма!
Мажор не реагирует. Скользит взглядом по лицу. Рассматривает или ищет что? А потом захватывает ладонью мой подбородок и зачем-то проводит большим пальцем по нижней губе. И смотрит, смотрит, не отрываясь.
Вздрагиваю от пронзившего сладкого ощущения внутри. Глаза закрываются сами. Резко выдыхаю и бесконтрольно хочу податься вперёд.
В ухо врывается шёпот. Горячий. От него мурашки во все стороны бегут, аж ноги подгибаются.
– Ромашка, поехали, замутим вечеринку на двоих?
Когда смысл сказанного доходит, меня словно ведром ледяной воды окатывает. Прихожу в себя. Трезвею. Очарование момента пропадает, будто его и не было. Дёргаюсь и распахиваю глаза.
Вот я дура!
В груди закипает злоба. И почему-то… обида.
– Ты сдурел, что ли? Руки убери! – шиплю.
Пихаю его в грудь и костерю себя, на чём свет стоит. У меня вместо мозгов жижа, что ли? Кисель, как Алина говорит. Развесила уши, идиотка! Это же мажор! Он таких дур, как ты, коллекционирует. Надо было сразу валить, и быстро! Пониже поясницы не зудит, вот и расслабилась.
– Обещаю, тебе понравится, – Горин продолжает прижимать меня к себе и терзать горячим дыханием моё несчастное ухо.
– Мне это неинтересно! – выкручиваюсь и опасно отклоняюсь за перила, лишь бы только по мне перестали скатать вконец озверевшие мурашки.
Наконец, выигрываю немного свободы – мажор отстраняется, но снова начинает меня гипнотизировать. Ну уж нет! Второй раз у тебя этот же финт не прокатит! Сверлю его гневным взглядом. А ему, похоже, всё равно.
– Какая колючая ромашка… – нагло усмехается и… опускает взгляд. – Сама не понимаешь, от чего отказываешься. Могу продемонстрировать.
Горин разговаривает не со мной, а с моим ртом. А потом медленно наклоняется.
Да что ж такое-то?
– Как-нибудь обойдусь!
Борюсь