– Когда я через парк подъезжала к дому и увидела в дверях Сикома, который вышел навстречу, мною овладело странное чувство, – сказала она. – Вы знаете, я проделала этот путь множество раз – в воображении. Все было именно так, как я себе представляла. Холл, библиотека, картины на стенах. Когда экипаж подъехал к дому, на часах пробило четыре; даже этот бой был знаком мне.
Я теребил собачьи уши. На нее я не смотрел.
– По вечерам во Флоренции, – говорила она, – в последнее лето и зиму перед болезнью Эмброза, мы часто говорили о путешествии домой. Ничто не доставляло ему большей радости. С каким увлечением он рассказывал мне про сад, парк, лес, тропинку к морю… Мы собирались вернуться тем маршрутом, которым я приехала; именно поэтому я его и выбрала. Генуя, а из нее – в Плимут. Там нас ждет Веллингтон с экипажем и везет домой. Как мило с вашей стороны, что вы прислали его, что вы угадали мои чувства.
Я ощущал себя полным дураком, но все же обрел дар речи.
– Боюсь, дорога из Плимута была довольно скверной, – сказал я. – Сиком говорил, что вам пришлось остановиться в кузнице и подковать одну из лошадей. Мне очень жаль, что так случилось.
– Это меня нисколько не огорчило, – сказала она. – Я с удовольствием посидела у огня, наблюдая за работой и болтая с Веллингтоном.
Теперь она держалась вполне свободно. Первое смущение прошло, если оно вообще было. Зато я вдруг обнаружил, что из нас двоих неловкость испытываю именно я; я чувствовал себя громоздким и нескладным в этой крошечной комнате, а стул, на котором я сидел, годился бы только карлику. Неудобная поза – самое губительное для того, кто хочет выглядеть раскованно и непринужденно, и меня мучило то, как я выгляжу, сидя на этом проклятом стуле, неуклюже подобрав под него чересчур большие ноги и свесив по бокам длинные руки.
– Веллингтон хлыстом указал мне на подъездную аллею к дому мистера Кендалла, – сказала она, – и я подумала, что из учтивости следовало бы засвидетельствовать ему свое почтение. Но было уже поздно. Лошади промчались мимо ворот, и к тому же я очень хотела поскорее оказаться… здесь.
Она помедлила, прежде чем произнести слово «здесь», и я догадался, что она чуть было не сказала «дома», но вовремя удержалась.
– Эмброз все так хорошо описал мне, – продолжала она, – от холла до последней комнаты в доме. Он даже набросал для меня план, и я почти уверена, что сегодня с закрытыми глазами нашла бы дорогу. – На мгновение она замолкла, затем сказала: – Вы проявили редкую проницательность, отведя мне эти комнаты. Именно их мы и собирались занять, если бы были вместе. Эмброз хотел, чтобы вы переехали в его комнату; Сиком сказал, что вы так и сделали. Эмброз был бы рад.
– Надеюсь, вам будет удобно, – сказал я. – Кажется, здесь никто не жил после особы, которую звали тетушка Феба.
– Тетушка