– Ладно, ладно, – говорит Фил. – С этим вроде разобрались. Теперь гитара. Крис, ты у нас на романсе солируешь. Бантик на гриф привязала? – (Крис неопределенно шмыгает носом). – Поясняю. «Гори, гори, моя звезда» – классическая стилизация под цыганщину. Но для богатых. С одной стороны, чтоб слушатель в трактире заревел белугой и погрузился мордой в салат, а с другой, чтобы и не забывал донатить, и коньяк заказывать. Скрытые смыслы мы здесь не затрагиваем! Это уже в твой огород камушек, Талашева.
– А? Что?
– Цой в пальто! Просыпаемся и пляшем! Мария, не разочаровывай меня. Вынь затычки из ушей, повторяю для тебя специально. Запомни: в этой песне нет никакого особенного драматизма, нет и не должно быть. Ты не Анна Герман. Не нагнетай жути. Звезда у нас по жизни оптимистичная. Можно сказать, много-го-обе-ща-ю-ща-я. Как пел упомянутый коллега? Звезда по имени Солнце. Моя бы воля, я бы последний куплет вообще отрезал, или фэйд-аут сделал, как на радио. Но мы, так уж и быть, допоем до конца. «Умру ли я – и над моги-илою… гори, сияй…» – и далее по тексту. Герой-то, как видите, еще не помер, а только собирается! И заранее звездочку себе заказывает!
Он объясняет еще что-то, и размахивает руками, и поминутно поправляет сбившуюся набок бабочку. Мало-помалу Маша и Крис перестают его слушать. Они смотрят друг на друга.
«Не обращай внимания, Маш, – как будто советует Крис. – Помнишь нашу песню? Пусть они все говорят, что ночь будет вечной. В общем, пусть говорят что хотят… Мы будем играть по их правилам и все равно победим».
«Ты веришь?»
«Я верю».
«А я буду верить тебе».
«Держись, – неслышно шепчет Крис. – Ты супер».
Бледные машкины щеки заливает легкий румянец, и от этого она становится еще красивее. Только это хрупкая, эфемерная, ускользающая красота, точно как ее голос – ломкий, почти мальчишеский, и такой же недолговечный: кажется, вот-вот последняя волна мутации проедет танковыми гусеницами по связкам и уничтожит всю эту прелесть навсегда.
Говоря проще – от Маши сейчас глаз не оторвать.
– Девушки, спокойнее! – сердится Фил Филиппович. – Глаза таращить перестаем! На сцене смотрим только на дирижера! То есть на меня. Пока программу худсовету не сдадим – никакой личной жизни!
– Да мы поняли, – говорит Крис за всех.
017. Больше не делай так
В темных кулисах перед сценой Крис сталкивается нос к носу с гармонистом. Он совсем молоденький, светленький и голубоглазый. И где Фил такого откопал, думает Крис. И как он его прослушивал.
Гармонист замирает и хлопает глазами, как старинная немецкая кукла.
– Тебе чего, Серега? – спрашивает Крис.
– Да я просто… это…
– Не тяни, мне еще гитару подстроить надо. Тебе-то хорошо, твой ящик всегда в тонусе…
– Ага, конечно, – обижается Серега. – Аккордеон – очень сложный инструмент. Там строй даже от давления воздуха зависит… плюс когда холодно, язычки