– Правильный вопрос. Эта заколка изготовлена по моему эскизу для очень даже известного ювелирного дома. Это не один мой проект для них. Я и придумал этот секрет, как дорогую заколку преобразовать в неприметную, непривлекательную для злодеев. Депутатша носила эту заколку, конечно, без защитной пластины, а у тебя она есть. Понимаешь, что это значит. Этот пляшущий камешек тоже прячется, если знать, как. Значит прятала красоту не хозяйка, я сам учил её прятать драгоценности в футляр. Эта пластина по сути футляр. Я так задумывал это изделие. Мне было интересно.
– Понимаю, это действительно загадка. Очень загадочная загадка. Значит, она не могла потерять заколку. Если бы она её потеряла, то вот этой защитной пластины не существовало бы сейчас. Кроме того, заколка хорошо держит пучок. У меня не такие жидкие волосы, как у жены депутата. Я проходила в ней целый вечер, под ветром и проливным дождем и как видишь, она не потерялась. А могли изготовить две таких заколки, спросила Таис.
– А мы сейчас узнаем.
Денис кому-то позвонил, Таис удивилась его прекрасному французскому.
– Нет! Только одна. Загадка! Они не могли встретиться, это украшение и защитная пластина.
– Я так и думала. А ты вообще кто?
– В смысле?
– Давай о том, что я знаю. Ты стилист, визажист, парикмахер, колумнист нескольких глянцевых изданий, говоришь по-французски, как выясняется художник‒ювелир, так кто ты?
– И потом ты о себе, договорились?
– Конечно.
– Я родился вот в этой деревне, чье имя узурпировали себе современные жители. В моем детстве это была деревня Шульгино. И дом мой стоит на месте дома моих предков и печь, которую ты видела, этой печи уже лет 150, терем возводился вокруг печи, и участки, слева и справа, были участки моих предков по маме, слева дядин, справа бабушки и дедушки, и они оставили мне свое наследство. Ещё у меня был брат двоюродный, но он погиб в Афганистане. До 2006 года это была обычная деревня, самая обычная, тут стояло дворов двести, триста, не больше. А я отучился в Строгановке, художник интерьеров и мебели, четыре года, а потом Суриковское, в Питере, станковая живопись. А мама была учителем французского, потому что она француженка по происхождению. Давай я тебе все-таки дом свой покажу.
‒ Мы, с тобой, почти коллеги, Дэн!
В доме действительно не было оштукатуренных стен. Не было привычной гостиной, с диванами и телевизором, была огромная столовая с шикарным столом, удобными стульями, картинами по стенам. Картины были все разные, в разных рамках, в разных стилях, и даже детские карандашные рисунки. Таис поняла, что это картины Дениса. Он был хорошим, большим художником. Почему он поменял профессию.
– По-моему, ты здесь зависла, Таис!
Таис вздрогнула,