Магия тишины. Путешествие Каспара Давида Фридриха сквозь время. Флориан Иллиес

свидетельство очевидца появится в утреннем выпуске «Последних известий Мюнхена», и мальчишки-газетчики будут громко кричать, продавая газеты на улицах Швабинга и застывшей от ужаса Мариенплац. Ойген Рот пишет в своем тексте портрет огня, с такой точностью, будто он – Каспар Давид Фридрих, он видит каждый язык пламени, каждый отсвет на небе, каждое дуновение, завихрение ветра, да, в этом тексте он становится тем поэтом, которым мечтает быть. В какой-то момент он больше не может писать под дождем из пепла, потому что ему мешают обезумевшие голуби, в панике мечущиеся по воздуху, летящие прямо в огонь, и вдруг Ойген Рот понимает, что в металлических конструкциях они ищут свои гнезда, в которых еще недавно мирно дремали их птенцы.

* * *

      Интересно, а как пережил этот страшный мюнхенский огонь, этот катастрофический пожар 6 июня Томас Манн, которому в этот день исполнилось пятьдесят шесть лет? Может быть, он стал жаловаться жене Кате на досадный шум от пожарных? Или на скверный запах гари, «тревожащий» ему нос? Сходил ли он на пепелище? Этого мы не знаем. Мы знаем только то, что в июле он выступит в университете с благотворительной лекцией в помощь жертвам пожара. И что в его романе «Лотта в Веймаре», написанном вскоре после трагедии, Аделе Шопенгауэр будет поклонницей «божественного Давида Каспара Фридриха». Это всё, что мы знаем, потому что свои дневники за 1931 год, которые могли бы рассказать нам о его реакции на гибель сокровищ романтической живописи, Томас Манн совершенно нероматично сжег в 1945 году в саду своего дома в Пасифик-Палисейдс в Калифорнии, где он жил в эмиграции.

* * *

      Адольф Гитлер и его племянница Гели Раубаль, дочь его сводной сестры, с которой он живет в непонятных отношениях уже два года в Мюнхене, на Принцрегентплац, 16, просыпаются от звука сирен пожарных машин, мчащихся по городу. Пожарные всего города спешат на помощь, мюнхенцы открывают окна и в утреннем сумраке смотрят на огромные клубы дыма, которые благодаря утреннему ветру растягиваются из центра до самого Швабинга.

      Сотни людей, еще толком не проснувшись, выбегают на улицы и бродят там, сгорая от страха и любопытства. На небе первые лучи солнца смешиваются с красным отсветом огня и с копотью облаков пепла. Когда Гитлер доходит до Штахуса[5], он видит, что Стеклянный дворец, жемчужина Мюнхена, считавшаяся несгораемой, превратилась в море бушующего огня, что тысячи стекол разбиты, а железные конструкции выглядят как огромная опаленная паутина, через которую рвутся наружу языки пламени. Кроны высоких лип, окружающих Стеклянный дворец, испуганно шумят под порывами жаркого ветра, светло-зеленые листья обгорают и сворачиваются. Всего несколько дней назад Гитлер посетил тут, в Стеклянном дворце, большую выставку немецких романтиков, самую роскошную подборку из немецких музеев за много десятилетий. Но теперь огонь забрал все эти сто десять уникальных картин Рунге, Фридриха, Шинкеля, уничтожил их, навсегда вырвал из памяти. В Гитлере вскипает неукротимая