– Хот-доги или вот это? – Ларри указал на всего меня.
Я вздохнул.
– И то и другое.
– Проиграешь фаст-фуду, – хмыкнул Ларри. – Обёртка у него получше, и выглядит аппетитнее. А ты – как тот парень, который сидит на ступеньках бара каждый вечер и просит опохмелиться.
– Вы что, сговорились? Я просто не выспался.
– «Отвали»? – прочёл Ларри, бросив саркастический взгляд на моё одеяние. – Я думал, ты уже большой мальчик для футболок с дурацкими надписями.
– Должна же быть у большого мальчика маленькая слабость. К тому же очень точно описывает моё отношение к работе в пять утра, – пробурчал я.
Ларри покачал головой.
– Чем ты ночью занимался?
Я закусил губу, вздохнул, и, поведя бровями, бросил быстрый взгляд на Хитер. Убедившись, что она поглощена работой, нагнулся поближе к Ларри и вполголоса сказал.
– Я три с половиной часа…
– Да ла-адно, – с противной ухмылкой протянул этот мерзавец.
– …Смотрел, как по сцене бегают люди в дурацких костюмах и голосят так, что стёкла трескаются. Она, – я ткнул через плечо в Хитер, – называет это оперой. Я – тратой времени.
Ларри трясся от беззвучного смеха.
– Потом я отвёз её на работу, лёг спать в четвёртом часу, а потом – сам знаешь.
– Это ж как надо любить женщину, чтобы согласиться провести с ней вечер не в постели, а в полном зрительном зале, – он посмотрел на меня взглядом, в котором поверх неприкрытого восхищения читалось слово «идиот».
– Что поделать, – я пожал плечами, стараясь не морщиться. Терпеть не могу, когда люди решают за меня, что я чувствую. – Всё в этом мире требует жертв. Почему-то, правда, всегда моих.
Мы оба посмотрели на Хитер. Она даже не обратила внимания на моё появление и с бешеной скоростью что-то печатала. Откуда в ней столько энергии? Такая нечеловеческая производительность начинала меня пугать. Или это слишком привык находиться в режиме энергосбережения?
– Ладно, – я встал. – Пойду, поздороваюсь.
Она выглядела так, будто провела ночь не на дежурстве, а в салоне красоты. Типичная Хитер Хейзерфилд – подскакивала в шесть, отрабатывала сутки, спала часика три, и снова – в строй. Мне иногда казалось, что у этой девушки есть встроенный отсек для батареек. Как-нибудь вечером поищу его получше. Она, как и я, горела работой, и я порой боялся, что этот пожар может уничтожить нас обоих.
– О, Никки, доброе утро! – бодро бросила мне Хитер, когда я появился в поле её бокового зрения. Она даже не взглянула на меня. Я поставил перед ней кулек с сухпайком.
– Было бы ещё добрее, детка, если бы ты не поднимала меня ни свет ни заря.
Она проглотила «детку», как и мой упрёк. Видимо, вместе со слюнками от запаха еды. Я даже расстроился.