Старая Рамалло пробормотала благословение и вышла из грота, задернув за собой тканую занавеску в дверном проеме, чтобы обеспечить им уединение. Чани ничего не говорила, а просто смотрела, как спит Фарула, не желая беспокоить мать – чтобы не вернулась пронизывающая ее до костей боль. Но девушке хотелось провести каждое возможное мгновение рядом с этой женщиной, которая родила ее, воспитала и научила быть свободной – пока другие учили ее быть бойцом.
Опустившись коленями на подушку рядом с матерью, Чани нежно погладила ее лоб, откинув ломкую прядь. Когда-то Фарула обладала густыми волосами цвета воронова крыла, но теперь они заметно поредели. Глядя на запавшие щеки, высохшие губы и тени вокруг страдальчески закрытых глаз, Чани все равно представляла мать красивой. Она могла понять, почему отец и его лучший друг вызвались участвовать в той гонке на песчаном черве через пустыню – лишь для того, чтобы завоевать ее руку…
Словно почуяв присутствие дочери, Фарула пошевелилась – ее веки дрогнули и глаза распахнулись. Несколько долгих секунд она смотрела в пустоту, прежде чем сфокусировать взгляд на Чани. Сухие губы тронула улыбка, и выражение лица стало не таким болезненным.
– Ах, доченька, ты не сон. Ты действительно здесь.
Чани сжала руку матери, однако ответное пожатие было слабым.
– Я не сон, мама. Я здесь, с тобой.
– Ты всегда со мной, детка… как и я всегда буду с тобой. Помни об этом, когда меня не станет. – Хрупкая рука матери сильнее сдавила ее ладонь.
– Давай думать о сегодняшнем дне, – сказала Чани, не желая обсуждать неминуемую смерть Фарулы. Мать приподнялась на кровати, и девушка помогла ей сесть. Высохшее тело казалось пустым мешком с гремящими костями и почти ничего не весило. Чани подложила подушки матери под спину.
– Подай мне чай. – Фарула ткнула пальцем в сторону чашки с лекарством возле кровати. – От него я чувствую себя лучше. Мой собственный рецепт из трав…
Чани поднесла чашку к ее губам, и мать смогла сделать лишь маленький глоток – все, на что у нее хватило сил. Но Фарула с облегчением вздохнула:
– Я была лучшей травницей в ситче Табр долгие годы. Я записывала все свои открытия, все свои смеси. – Ее голос стал более напористым: – Они не помогли справиться с этой проклятой болезнью, но я хочу передать свои знания другим.
– Мы позаботимся о том, чтобы у каждого был доступ к твоим записям, – прошептала Чани. – Твои знания станут общим достоянием.
Ее отец придерживался научного подхода, документируя фармацевтические свойства различных трав, кореньев и цветов, которые Фарула использовала для лечения болезней, а Чани и другие молодые фрименские женщины распространяли полученные знания.
Чани услышала шорох дверных занавесок и обернулась – к ним приближался