– Вот именно, в нем невообразимые тайны! Если бы мы с такими же хитростями и технологиями подходили к своим трусам, пардон!
– Гм… о чем вы это сейчас?!
– О том, что я, увидев эту штуку еще в детстве, очень долго пытался понять, к какой части тела этот кусок ткани подходит… Неужели не понятно? Вы с вожделением смотрите на выпирающую и манящую грудь, точнее на этот дьявольский разрез, из которого на вас смотрят… А в результате, когда лифчик вон, оказывается, что это фокус, а взглянуть то и не на что!
– Послушайте, ну не в этом же счастье, в конце концов! И что это вы так взъелись? Вы что проиграли пари на загородный дом, обманувшись по поводу размера груди жены своего начальника?
– Да это же все не просто так! Неужели вы так не понимаете, что нас вместе со всей половиной человечества постоянно дурят.
– Ну можно и так сказать, хотя женщины говорят, что все это они делают больше для себя…
– Вы же для себя длину и толщину члена не увеличиваете!
– Слава Богу, даже не думал об этом. Хотя уверен, такие есть! А вы забавный человек, то есть, извините, не ординарно мыслящий. Наверное, вас чем-то женщины разочаровали?
– Меня не разочаровала только одна женщина – моя мама. У нее всегда все было по-настоящему. Даже по-настоящему был только один мужчина и только один раз!
– Ого! Завидная преданность!
– Напротив, она ушла…
– Что так? Неужели потом не встретился ни один…
– Ооо, мужчины ей были не нужны, она интересовалась женщинами…
– Гх, гх, гх… как вы сказали?
– Она занималась сексом с девушками – «святая» была женщина!..
– Что вы говорите! – первая часть этого диалога его несколько удивила (ведь ему казалось, что отношение к матерям в «возлюбленном Богом» народе— нечто особенное), а вторая – насмешила не на шутку, вызвав кратковременную истерику. Он успокаивался минут пять, не меньше. Если, сначала, он пожалел о соседстве с таким ненормальным женоненавистником, то теперь – казалось, даже забавным.
Высморкавшись, функционер заметил, что мужчина снова обиделся и показательно смотрел в окно, гордо подняв свою голову с нахмуренными бровями и вытянутыми в трубочку губами. Андрей почувствовал себя неудобно. Мелькнуло: «Все-таки, разговор шел о маме» – и сам же добавил: «Лесбиянке…». И засмеялся вновь. Стало еще неудобнее, и облокотившись о столик (между ними), приблизившись, попытался извиниться:
– Простите, ради Бога! Я не хотел…
– Святой женщины…
– Вы опять! Что за люди?
– Ни в коем случае, ни в коем случае, давайте станем вновь друзьями! Я вполне согласен с тем, что факт коварства за каждой женщиной закреплен, как навоз за коровой. То есть хотел сказать, что этот факт не подлежит сомнению…
– Вот, вот, как «корова» и «навоз»! Но от животного