Страницы истории Невеля. Книга вторая. Геннадий Синицкий

заигрывания содействовало еще то обстоятельство, что фабриканты подняли гвалт о том, что полицейское вмешательство грозит им разорением. Эти толстосумы начали испытывать некоторые неудобства от излишнего внимания к ним правительства, выражавшегося главным образом вмешательством в их отношениях к рабочим. Бывший министр финансов Витте написал даже целую докладную записку о том, что следовало бы предоставить некоторую свободу рабочим в их борьбе с капиталистами (отменить наказания за стачки и т. п.), – словом, даже капиталисты, эти любимцы царя начинают проникаться недовольством существующим правительством. Но самодержавие боится такой хотя бы урезанной свободы. Министр внутренних дел Плеве, который теперь является фактическим самодержцем, решил, не вступая с рабочими ни в какие соглашения, силою кулака задавить всякое враждебное правительству движение среди них, и в действиях своих решил не останавливаться ни пред какими жестокостями, но как показывают факты, даже такие меры, как массовые расстреливания, дальше чего уже идти нельзя, не только не остановили грозную силу пролетариата, но наоборот, еще больше разожгли ту ненасытную жажду борьбы, которою охвачен рабочий класс.

      Нечего и говорить, что не вмешиваться во взаимные отношения капиталистов и рабочих правительство не может, но одними пулями рабочих тоже не удовлетворишь, поэтому правительство издало некоторые законы, чтобы показать, что оно будто бы заботится об улучшении их жизни. Законы эти таковы, что с первого взгляда кажется, что они в самом деле направлены в интересах рабочих, но если внимательно присмотреться, то окажется, что они изданы с целью еще больше окружить рабочих полицейской опекой. Возьмем, например, новый закон о фабричных старостах. Такие старосты, выбираемые самими рабочими, казалось бы, весьма полезны для защиты интересов и улаживания недоразумений между рабочими и хозяевами, но в законе этот выбор обставлен такими стеснениями, что староста, в сущности, обращается в орудие полицейских интересов, а не рабочих. Во-первых, выбранный староста должен быть утвержден губернатором; во-вторых, назначение старост зависит от желания фабричной инспекции, а не рабочих; затем старостам вменяется в обязанность следить за настроением рабочих, указывая начальству на «неблагонадежных». Понятно, что хороший рабочий, искренно желающий принести пользу своим товарищам, не будет утвержден начальством, да он и не возьмется за такую гнусную роль, так что, как видите, этот закон насаждает только нечто вроде «выборных» полицейских, но самим рабочим он не принесет пользы ни на грош. Или возьмем указ о переводе фабричной инспекции из министерства финансов в министерство внутренних дел, т. е. о подчинении их губернаторам. Если фабричная инспекция раньше еще стремилась, хотя не очень усердно, показать себя в роли защитницы рабочих от прижимки хозяев, если среди нее изредка находились лица честные и стоявшие за рабочих, то теперь, когда ее подчинили губернаторам, она окончательно превратилась