Прошел час. Израильтяне положили локти на стол. Один из них стал рассказывать, что был пилотом. Другой – парашютистом. Третий большую часть службы был капитаном КПП Каландия. Они находились на военной службе, да, но начали возражать: против оккупации, унижений, убийств, пыток. Бассам сидел в ступоре. Он никогда не слышал, чтобы израильтяне использовали такие слова. Он был уверен, что они выполняют какую-то операцию. Шпионские игры, скрытые наблюдения, тайные маневры. Его смутило, что один из них, Йехуда, был похож на поселенца. Крупный такой, в очках, с длинной бородой. На его волосах даже отпечаталась кипа. Йехуда был офицером в Хевроне. Он, как он выразился, пересмотрел свои взгляды на призыв, военные операции, на все эти разговоры о моральной армии. Бассам отклонился назад и оскалился. Почему они используют такой очевидный прием? Что это за издевательство? Может, задумался он, это двойной, тройной блеф: гипнотизирующие многоходовки – конек израильтян, это их театр, беспощадный и продуманный до мелочей.
Солнце зашло за горизонт над холмами. Один израильтянин предложил заплатить за обед, но Бассам мягко положил ладонь на его локоть и взял счет.
– Палестинское гостеприимство, – сказал он.
– Что вы, прошу вас. Позвольте мне.
– Это мой дом.
Израильтянин кивнул, склонил голову, побледнел. Обе группы пожали друг другу руки на прощание. Бассам был уверен, что больше они никогда не увидятся.
В тот же вечер он забил в поисковике их имена. Вишницер. Алон. Саул. Они использовали те же слова в блогах, которые он нашел в интернете: бесчеловечно, пытка, сожаление, оккупация. Он закрыл вкладки, перезапустил поисковик на всякий случай: возможно, ему в компьютер кто-то залез. Они все могут. Он посмотрел снова. Слова снова были там. Он написал Вишницеру сообщение, что готов встретиться с ними еще раз.
Несколько дней спустя они обедали в «Эвересте». Два израильтянина заказали голубей. Кто-то предложил тост. Бассам поднял свой стакан с водой.
Постепенно до Бассама дошло, что единственной объединяющей их вещью было то, что когда-то и та, и другая стороны хотели убить людей, которых никогда не знали.
Когда он произнес это вслух, по столу прошла волна согласия: один за другим кивали, атмосфера разрядилась еще больше. Пробежала дрожь. Моя жена Сальва, моя дочь Абир, мой сын Мухаммед. Потом на противоположной стороне стола: моя дочь Рахель, мой дедушка Хаим, мой дядя Йозеф.
Настолько простая мысль, что Бассам недоумевал, почему так долго ее не замечал: у них же есть свои семьи, судьбы, тени.
Спустя два часа они протянули друг другу руки, пожали, пообещали приехать на третью встречу. Некоторые израильтяне выразили обеспокоенность по поводу обратной дороги: если они по ошибке заедут в зону «А», что будет тогда?
– Не волнуйтесь, – сказал Бассам, – езжайте сзади, я покажу вам дорогу, просто следуйте