Мне становилось тревожнее по мере того, как наступал вечер, но я больше никогда в своей жизни не испытывала такого потрясения, как тогда, впервые оказавшись под огнями города. Я ведь не видела электричества, за исключением разве вечера, когда мы ужинали в доме господина Танака. Здесь же окна светились во всех домах снизу доверху.
Затем на другой улице я увидела театр минамиза с такой грандиозной черепичной крышей, что приняла его за дворец.
Спустя какое-то время рикша свернул на аллею, вдоль которой стояли деревянные дома, образующие как бы один бесконечный фасад. Почему-то при виде этих зданий я опять почувствовала себя потерянной. По улице куда-то спешили женщины в кимоно, казавшиеся мне верхом элегантности, хотя позже я узнала, что большинство из них – мужчины.
Наконец мы остановились перед входом в один из домов, господин Бэкку вышел и велел выйти мне. Потом случилось худшее из всего, что могло случиться. Когда Сацу тоже попыталась выйти, господин Бэкку повернулся и втолкнул ее обратно.
– Сиди! – сказал он ей. – Ты поедешь в другое место.
Я посмотрела на Сацу, а она на меня. Наверное, впервые за все время мы поняли чувства друг друга. Но это продолжалось лишь какое-то мгновение, а потом я заревела так, что уже не видела ничего вокруг.
Господин Бэкку буквально волоком втащил меня внутрь дома и поставил на ноги. На лестнице стояла удивительно красивая женщина в роскошном кимоно. Я вспомнила, как поразило меня кимоно на гейше из Сензуру, родного города господина Танака. Но это кимоно было несравненно изысканнее: нежно-голубое, с тонким вьющимся серебристым рисунком, напоминающим струи воды. В воде плавала серебристая форель, а в том месте, где ее касались нежно-зеленые листья, поверхность воды пронизывали золотые нити. Я не сомневалась, что кимоно сшито из чистого шелка, шелковым был и пояс, расшитый бледно-желтыми и бледно-зелеными нитями. Необычной оказалась не только одежда. Ее лицо, обильно покрытое белилами, напоминало облака, освещенные солнцем. Волосы, уложенные в пучок, блестели так, словно были покрыты лаком. Их украшали янтарные гребни и тонкие свисающие серебряные нити, поблескивавшие при малейшем движении.
Так произошло мое знакомство с Хацумомо – в то время одной из самых известных гейш в районе Джион, хотя тогда, конечно, я этого не знала. Она была невысокого роста, край ее прически едва доходил до плеча господина Бэкку. Меня так поразила ее внешность, что я совершенно забыла о манерах и уставилась на нее. Она усмехнулась, правда, как-то не по-доброму, и сказала:
– Господин Бэкку, вы не могли бы убрать этот мусор? Мне нужно пройти.
На ее пути не было никакого мусора, она имела в виду меня.
– Здесь