Толбот твердил:
И дивной властию того, кто шел по водам,
И дивной властию…
– Можешь перевернуть, – сказал Стивен безразлично. – Я ничего не вижу.
– Чего, сэр? – спросил простодушно Толбот, подаваясь вперед.
Его рука перевернула страницу. Он снова выпрямился и продолжал, как будто припомнив. О том, кто шел по водам. И здесь лежит его тень, на этих малодушных сердцах, и на сердце безбожника, на его устах, на моих. Она и на снедаемых любопытством лицах тех, что предложили ему динарий. Кесарево кесарю, а Божие Богу. Долгий взгляд темных глаз, загадочные слова, что без конца будут ткаться на кроснах церкви. Да.
Отгадай загадку, будешь молодец:
Зернышки посеять мне велел отец.
Толбот закрыл книжку и сунул ее в ранец.
– Все уже? – спросил Стивен.
– Да, сэр. В десять хоккей, сэр.
– Короткий день, сэр. Четверг.
– А кто отгадает загадку? – спросил Стивен.
Они распихивали учебники, падали карандаши, шуршали страницы. Сгрудившись вместе, защелкивали и затягивали ранцы, разом весело тараторя:
– Загадку, сэр? Давайте я, сэр.
– Я, дайте я, сэр.
– Какую потрудней, сэр.
– Загадка такая, – сказал Стивен.
Кочет поет.
Чист небосвод.
Колокол в небе
Одиннадцать бьет.
Бедной душе на небеса
Час улетать настает.
– Отгадайте, что это.
– Чего-чего, сэр?
– Еще разок, сэр. Мы не расслышали.
Глаза их расширились, когда он повторил строчки. Настала пауза, а потом Кокрейн попросил:
– Скажите отгадку, сэр. Мы сдаемся.
Стивен, чувствуя подкативший к горлу комок, ответил:
– Это лис хоронит свою бабку под остролистом.
Нервически рассмеявшись, он встал, и эхом ему нестройно раздались их возгласы разочарования.
В дверь стукнули клюшкой, и голос из коридора прокричал:
– Хоккей!
Они кинулись как оголтелые, боком выскакивая из-за парт, перемахивая через сиденья. Вмиг комната опустела, и из раздевалки послышался их гомон и грохот клюшек и башмаков.
Сарджент, единственный, кто остался, медленно подошел, протягивая раскрытую тетрадь. Его спутанные волосы и тощая шея выдавали явную неготовность, слабые глаза в запотевших очках глядели просяще. На блеклой бескровной щеке расплылось чернильное пятно в форме финика, еще свежее и влажное, как след слизня.
Он подал тетрадку. Наверху страницы было выведено: «Примеры». Дальше шли цифры вкривь и вкось, а внизу имелся корявый росчерк с загогулинами и с кляксой. Сирил Сарджент: личная подпись и печать.
– Мистер Дизи велел все снова переписать и показать вам, сэр.
Стивен потрогал края тетрадки. Что толку?
– Ты уже понял, как их решать? – спросил он.
– С одиннадцатого до пятнадцатого, – отвечал