милекилограммами, светометрами,
по улыбке, по тени, по следу,
вехами заметными.
Облака украшаю звёздами,
с галактиками наперегонки,
свет измеряю вёрстами
и мгновениями тоски.
Мне бы не искать найденное,
мне бы танцевать прозрение,
мне бы забыть намайданенное,
перелистывая разветвление.
«Я условий не обсуждал…»
Я условий не обсуждал,
при которых разжигать рассветы,
я обязанность свою знал,
по знакам, светоносным приметам.
И, танцуя себя-рассвет,
не пылил, не юлил, не химичил,
не копил в сундуке побед,
и возможности обналичил.
И ковёр-самолёт желаний
припаркован на вечной стоянке,
мне не нужен он для испытаний,
разрушение у желаний с изнанки.
Ну, а мне комфортно в полёте
наслаждаться святой высотой,
и на самой высокой ноте —
благословение дышать Красотой…
«Слышу гимны, что тревожат, …»
Слышу гимны, что тревожат, —
текст не в рифму, хаос в нотах,
и мечту никак не сложат,
и по пулемёту в сотах…
Невозможно докричаться,
ненависть рассудком правит,
да и надо ли стараться, —
век грядущий всё исправит.
Век грядущий метит спины
и сердца утилизирует,
подсыпая в пищу мины,
ненавидящих кастрирует.
На мощах не наплясаться,
на погосте грустновато,
и чтобы не состояться,
надо очень постараться.
Но зачёт сдавали лихо,
многим переэкзаменовка,
затихает вся шумиха, —
век себя верстает ловко.
В океан свой парус правим,
разрезаем волны носом,
и молитвы не оставим
без спроса…
Гнёзда птицы вьют на крыше,
испытания закаляют, —
чем осознаннее – тем тише,
мудрецы только всё знают.
«До свиданья. Люблю. Целую. Пока…»
До свиданья. Люблю. Целую. Пока.
Небо облаками царапается слегка,
океан волнами омывает простор,
сознанием расширяется кругозор…
Масштаб реальности кукожит страх, —
что увидишь, живя впотьмах,
куда направишься без поцелуя,
как дойдёшь, не танцуя…
Сердце расширяется на рассвет,
солнечный свет перекрывает «нет»,
на «Да!» восхождение распятием,
на «Да!» прозрачневение принятием.
Испытания не характеризуются поражением,
ветер облаками осваивает скольжение,
но высотой как достижением лет —
свет.