Нельзя сказать, чтобы наш исполнительный унтер любил службу. Он пишет:
«Служба состоит на восемьдесят процентов из дежурств. Самое противное – это караул по воздушному наблюдению».
Удовольствие сидеть где-то в тылу, да еще когда назначают в караул! А товарищи Шустера развлекаются в завоеванной Франции. Говорят, что недели через две немцы займут Лондон. Сколько будет поживы! Хорст Шустер просит, чтобы его отправили на Западный фронт.
Наш культуртрегер приезжает в захваченную гитлеровцами Францию. Он полон сознания своего превосходства. Дикарь, который пишет с ошибками, высокомерно отмечает:
«Наша германская культура выше. Иногда отвратительно смотреть на примитивную жизнь французского народа…»
Какое, должно быть, испытание для «культурного» унтера глядеть на «примитивный» народ, который смеет предпочитать парламент мордобою, а Ромена Роллана – доктору Геббельсу!
Впрочем, Хорст Шустер быстро утешается: он еще попал на объедки пирога. Ему выдали «оккупационные марки». На эти фальшивые деньги он покупает ботинки и сувениры, ест, пьет. Он в упоении пишет:
«Все баснословно дешево!.. Бутылка шампанского – одна марка… Когда нам не нравится еда, мы идем в город – прекрасный обед за одну марку: жареная курица, овощи, суп, салат из помидоров, фрукты и вдобавок вино. Да, это жизнь! Теперь поблизости от наших квартир устроили публичный дом. Все мои товарищи говорят об этом целый день, и они массами направляются туда…»
Теперь мы знаем, что такое «жизнь», настоящая жизнь, для бывшего студента, ныне унтера германской армии: грабеж с помощью «оккупационных марок» и публичный дом, куда табунами несутся культуртрегеры.
Но вот приходит черный день: приказ о переводе Хорста Шустера из «примитивной» Франции в высококультурную Германию. Наш «патриот» льет горькие слезы: прощай жареная курица! Прощай дом терпимости! Шустер пишет:
«Здесь жизнь была прекрасной, а мы должны теперь вернуться в Германию. Разве можно этому поверить?..»
Он все видит в мрачном свете. Даже победы германской армии его не радуют. По дороге в Германию он пишет:
«За исключением некоторых предместий Орлеан разрушен. Страшно глядеть! Вдобавок стоит ужасная вонь – здесь поработали наши пикирующие бомбардировщики».
На родине нашего вояку, утомленного покупкой ботинок и сувениров, ждет заслуженный отдых. Он едет в свой родной Магдебург. Там нет ни жареных кур, ни волшебного дома терпимости. Зато там ждет его хорошая арийская невеста по имени Эрика. Наш вояка отправляется с Эрикой в театр:
«Мы слушали оперу «Кармен». К сожалению, за десять минут до окончания спектакля – проклятая воздушная тревога. В результате три часа в бомбоубежище! Мне не везет!..»
Бедный Хорст – ему пришлось провести ночь с Эрикой в бомбоубежище! Что за нахалы англичане! То ли дело, когда пикирующие самолеты уничтожали Орлеан…
И вот новый год – 1941-й! Гитлер сказал, что этот год будет годом