Ключ: Козырь Бейкера. Дилаис Райз

пасмурное небо, скрывающее яркое солнце под слоистыми облаками. Было в них чтото ясное и будоражащее. Возможно, восторг от проделанной работы просто передавался всем, кто смотрел на него. Если отнять у Сэма колбы, пробирки, какие-то чашки петри и прочую химическую лабуду – скорее всего он либо впадёт в апатию и умрёт, либо убьёт за то, что между ним и опытами поставили преграду. Ещё в школе интерес к опытам с опасными веществами начали напрягать не только родителей, но и преподавателей, в частности по химии. Это почему-то вызывало тревогу у всех. Каждый раз маленького гения мягко уводили от бутылочек с содержимым, которое при смешивании могло вызвать отравление от ядовитых паров или сильный ожог от жидкости. Не знаю, что Сэмюэл мог создать на практических занятиях со скудным набором кислот и щелочей, но его идей явно побаивались. Пока другие решали простые задачки из учебника и изучали неорганическую химию, он ходил со стопкой научных статей, уже вызубрив органическую химию и читая остальные неизвестные мне разделы о квантовой, коллоидной и ещё чёрт знает какой. Я не был в этом знатоком, в отличие от своего друга. При упоминании простой серной кислоты у него тут же вспыхивали глаза, и мне было незнакомо такое чувство. Возможно, для него это было чем-то вроде того, что я чувствовал, когда мне удавалось узнать что-то интересное, что-то, что всеми силами старались скрыть от посторонних ушей.

      – Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? – я скрестил руки, позволяя губам расплыться в довольной улыбке.

      – Да, – произнёс Сэм, неожиданно придавая голосу серьёзность.

      На этот раз внимательный взгляд был не только у меня. Стало ясно, что он что-то недоговаривает, и походка к Лестеру становилась поводом для разговора без ушей. Неужели, это нельзя слышать Алекс? В троице появились секреты от одного?

      – Сэм, говори сейчас.

      Он пытался сделать самый непонимающий вид, однако Алекс не терпела ложь. Она всегда была честна со всеми и требовала от других того же. Это в ней одновременно восхищало и раздражало. Врал я большую часть своей жизни и приходилось немало себя переступать в этом ради неё. Начинать разборки посреди ночи никому не хотелось. Сэмюэл сдался.

      – Давайте не здесь, – он покрутил головой, – только не здесь.

      Солнце согревало жителей, радовало их скользящими по городу лучами, которые отскакивали от сверкающих автомобилей и стёкол. Чикаго пробуждался снующими по улицам офисными рабочими со стаканчиками кофе и работниками в ярких жилетах. Классическая картина любого городского пейзажа. Как-то раз Айзек, гуляя со мной по Мичиган-авеню, завёл разговор о Калифорнии. Блондин возмущался разницей Лос-Анджелеса и Чикаго. Говорил, как там светло, какой запах доносился с пляжа, как хотел бы просыпаться по утрам и видеть океан. Уже тогда ко мне пришла уверенная мысль – если у него будет любая возможность отправиться в город Ангелов, он её не упустит.

      Мы шли по тротуару с горячими напитками и болтали о всякой чепухе, которая собралась у нас за последние пару дней. Уже приближались к Гарленд Корт, где Сэм повёл нас между