Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе. Дэвид Э. Хоффман

самолеты. Изображения с KH-11 можно было разглядывать в реальном времени, а не через несколько дней или недель. Так совпало, что первые изображения с него ЦРУ получило всего через несколько часов после инаугурации Картера. На следующий день президенту продемонстрировали их в Центре слежения в Белом доме. “Это была изумительная система, – вспоминал потом Тернер, – как телевидение в космосе, которое практически мгновенно передавало картинки”{61}. Тернер видел в техническом сборе информации будущее. Он хотел, чтобы разведданные можно было получать в ту же минуту, когда они нужны.

      Работая в ЦРУ, Тернер имел привычку забирать домой на выходные проекты докладов национальной разведки и делать в них пометки красным карандашом. Эти доклады – результат обработки разведданных самого высокого уровня, который ЦРУ представляет ключевым руководителям правительства. Они отражают результаты как разведывательной деятельности, так и анализа, и, как правило, десятки сотрудников работают над ними и отшлифовывают их до того, как их распространить. Чтобы директор уносил их домой и лично редактировал – это было неслыханно. Кроме того, Тернер демонстрировал независимый взгляд на происходящее в мире и склонность к анализу. Он подвергал серьезным сомнениям мрачные оценки военных относительно разрастания советской военной угрозы. Это чрезвычайно раздражало Пентагон, но Тернер утверждал, что в ряде отношений американские силы имеют заметное превосходство, которое следует учитывать. Он хотел видеть хорошо сведенный баланс, а не просто каталог свежих советских угроз{62}.

      Однако Тернер был совершенно не готов к столкновению с опасным миром разведки. Шпионаж подразумевал необходимость убеждать людей предать свою страну и выкрадывать ее секреты. В отличие от большинства других ведомств при правительстве США, предназначение ЦРУ состояло в том, чтобы нарушать законы других стран. Люди, занимавшиеся этим на секретной службе, верили, что служат благородной цели. Тернер никогда не понимал их, а они воспринимали его как фигуру далекую и чуждую. Роберт Гейтс, некоторое время работавший референтом Тернера, вспоминал, что “культурный и философский разрыв между Тернером и секретной службой был попросту слишком велик и потому непреодолим”{63}. Тернер говорил, что хочет, чтобы в ЦРУ были более высокие этические нормы и эффективная структура, как в корпорации. Но работников разведки отталкивали его проповеди и морализаторство. Их работа часто бывала грязной и жестокой. А еще они негодовали, что Роберт “Расти” Уильямс, один из ближайших помощников Тернера, совал свой нос в их личные дела, расспрашивал об интрижках и разводах, которые были обычным делом в жизни оперативников, полной стрессовых ситуаций{64}. Кроме того, в 1977 году Тернер сократил сотни должностей в секретной службе. Сокращения давно назрели – после войны во Вьетнаме штаты управления были раздуты, однако Тернер провел их бесцеремонно и грубо. Многие ветераны были обижены