– Что вы знаете о протестантах?
– Опять какой-то подвох?
– Чем протестанты отличаются от христиан и мусульман?
– От христиан? Они ведь тоже христиане.
– Вы правы, это вопрос с подвохом, – прищурился Фрунзе.
– Тогда не ходите вокруг да около.
– Так сложилось, что века с XVI наше отечество предпочитало договариваться с протестантами, оппонируя католикам. Что раз за разом заканчивалось для нас довольно плохо. Не знаете почему?
– Я весь внимание.
– По делам их узнаете их. Так ведь?
– Так.
– А кто у нас отец лжи?
– К чему вы клоните?
– В протестантской этике есть один фундаментальный момент, который отличает их и от христиан, и от мусульман, и от иудеев. А именно разрыв между делами и спасением. Добрые дела для них не являются важным компонентом спасения души. Достаточно веры. Иными словами, творить ты можешь все что угодно, главное – регулярно ходить в церковь и верить. Но, согласитесь, это крайне странно. Ведь если ты веришь в Христа и держишься его концепции Нагорной проповеди, то вряд ли будешь открыто и публично поощрять что-то, что ей принципиально противоречит. Тому же золотому правилу[15].
– Православные и католики тоже творят злые дела.
– Так и есть. Но одно дело, как ты делаешь гадость, прекрасно понимая, что это гадость и после смерти тебе придется за это все отвечать. И совсем другое – когда ты творишь подобные вещи, не считая это чем-то плохим. Масштаб, массовость и обыденность зла принципиально иная.
– В теории.
– И на практике тоже. Что мы знаем о протестантах? Они отличились в самой безумной охоте на ведьм[16]. В вырезании коренного населения целого континента[17]. В создании человеческих ферм для разведения рабов[18]. В самой горькой и отчаянной работорговле. В создании концентрационных лагерей смерти для неугодного населения[19]. И так далее. Нет никаких сомнений – представители любых конфессий творят мерзости и гадости. Но тут какой-то просто уникальный случай. Я не говорю, что все протестанты – плохие люди. Я говорю о том, что этика и мораль их религии очень сильно напоминает скрытый сатанизм. По делам. И по тому, как эти дела совпадают с их словами.
– Я понял вас, – нехотя кивнул патриарх. – И да, что-то в ваших словах есть. Но к чему вы это говорите мне?
– В Германии в целом и в Восточной Германии в частности сейчас тяжелейший кризис. Коллапс, считай. Из-за разрушения экономических связей и логистических цепочек. Люди теряют средства к существованию. И они будут продолжать это делать. Я хотел бы, чтобы Русская православная церковь открыла на территории востока Германии благотворительные миссии. И, кроме непосредственной помощи населению, скажем так, не забывали про прозелитизм.
– Это…