– Не стоит из-за такой мелочи ссориться с соседями, Тим, – ответила мама.
Я вздохнул, махнув рукой. Моя мама, избегая конфликтов, была готова терпеть всё. На мгновение я почувствовал ненависть к мистеру Бину и готов был накинуться на него, как только он появится снова. Но это чувство быстро исчезло.
– Ты голодный? – спросила мама из кухни.
– Нет, мам, – ответил я.
Я уселся за массивный деревянный стол. Его поверхность была шероховатой и изрезанной множеством повреждений. По краям стола лак облез, открывая естественную текстуру дерева. Местами оставались следы от кухонного ножа и тяжёлой посуды, небрежно расставленной на нём. Стол выглядел уставшим, но в то же время живым, ведь им пользовались. Он был частью жизни этого дома. Мама давно перестала защищать его от внешних воздействий толстой прозрачной скатертью. «Умру, так и не насладившись его красотой», – думала она.
Я наблюдал за тем, как мама набирает воду в чайник и ставит его на плиту, как неспешно снимает с полок фарфоровые чашки, раскладывает ложки и достаёт из пакета плетёную корзинку с выпечкой. Её движения были спокойными и неторопливыми. Я помнил, как двадцать лет назад она порхала на кухне, сервируя стол для завтрака, а потом так же быстро убирала. Энергия, с которой она справлялась с домашними хлопотами, с возрастом, казалось, улетучилась. Но, наблюдая за ней, я понимал, что вижу человека, который смирился, а не устал. Она прожила немало лет и поняла, что в суете упускаются детали. Как будто мама осознала: торопиться не имеет смысла. Минутой больше или меньше – ничего не изменится.
Пар, стремящийся вырваться наружу, нашёл выход через носик чайника, заставив его засвистеть. Спустя секунду крышка начала подпрыгивать, издавая металлический звук. Мама налила кипяток в заварник, вернула чайник на плиту и уселась напротив меня.
– Нужно немного подождать, – сказала она, приоткрыв крышку и вдохнув пар. Затем протянула мне заварник, предлагая оценить запах. Я взял его в руки и поднёс так близко к носу, что моя верхняя губа чуть коснулась края. Это был запах имбирного пряника – сладкий и мягкий. Рецепторы моего языка напряглись, пытаясь понять, что происходит. Слюноотделение увеличилось, и я, словно ощутив на вкус это лакомство, недоумевал, как можно придать чаю такой аромат.
– Как дела, сынок? Выглядишь уставшим – заметила мама.
– Не жалуюсь, – улыбнулся я.
Мама несколько секунд вглядывалась в моё лицо, затем спросила:
– Что тебя беспокоит?
– Ничего, – я развёл плечами.
– На работе всё хорошо?
– Да, более чем.
– А не на работе?
– Тоже неплохо.
– Неплохо… – пробормотала мама под нос. – А что у тебя есть не на работе?
– Мам, не начинай – я опустил глаза.
– Как дела у Софи?
– Софи? – удивился я.
– Да,