Его комната была сразу направо. Витя уже дотронулся до ручки двери, когда услышал, как Мила выглянула в коридор. Из детской.
– Его еще нет? – спросила она громким шепотом.
– Не приехал, – с сожалением отозвался молодой человек. – Ты опять не выключила телевизор.
– Думала смотреть, пока Коля не вернется, – призналась Мила. – Но Ваня что-то капризничал, не спал, вот только уложила.
– Отец где-то часа в два ночи вернется, – напомнил Витя. – Поспи. Завтра точно его увидим.
– Хочу все же встретить, – упрямо ответила Мила. – Ему было бы приятно, что мы дождались.
– Да, – кивнул Витя. – Но если все же дождемся, будет ворчать. Ты его знаешь.
Говорил, а сам улыбался. Он тоже скучал по отцу. Уже десять дней, как тот в командировке. Папа редко уезжал так надолго. Хотя что такое десять дней…
– Ладно, я еще позанимаюсь, и спать, – предупредил Витя Милу.
– Иди, я почитаю еще, – решила она.
Парень вошел в свою комнату, включил бра над кроватью. Надо было бы на самом деле посмотреть материалы к дипломной работе. Поискать литературу. Но… Вместо этого Витя лег поверх покрывала, взял в руки смартфон, открыл ленту в социальной сети. Минут через пятнадцать у него уже слипались глаза. Накинув на себя плед, он повернулся на бок и заснул.
А потом его разбудил крик. Пронзительный, полный ужаса, протяжный женский крик.
Глава 2
Полиция – или как там теперь называют тех, кто занимается расследованием убийств? Не важно. Они уехали. Наконец-то. За то время, пока чужие люди толпились в его доме, за окнами ночь сменилась сначала серым рассветом, а теперь даже успело выглянуть утреннее солнце. Витя все так же сидел в гостиной на небольшом диване.
Рядом, положив голову ему на колени, спал Ванька. Витя все еще обнимал брата одной рукой за плечики, другой машинально гладил по спине. Кажется, уже несколько часов так. На парне были джинсы, испачканные на коленях кровью, темная футболка, мятая и тоже измазанная. Наверное, кровь отца осталась под ногтями, видна на фалангах пальцев. Размазал, когда вытирал. Но все это сейчас, как и в последние часы, не имело значения.
Он бесконечно устал. И это было единственное, что ему удавалось чувствовать. Усталость вытеснила все. Боль потери, потрясение от смерти отца, страх. Хотя эта картина все еще стояла перед глазами. То, что он увидел, бегом спустившись в гостиную, на крик Милки.
Лужа крови на паркете. Скорчившееся тело отца, его какое-то жалобное, болезненно сморщившееся лицо, руки, зажимающие рану, подогнутые колени. И неживые глаза. А еще яркий свет от люстры, зеркало напротив. И нарисованная на глади стекла дверь, с ведущими вниз ступенями. Вульгарно-алая, кривая вся. Абсурдная.
Видение Витю не покидало все эти часы. Все время, пока пытался нащупать пульс на шее отца, хотя сразу знал, что это бессмысленно, пока зачем-то старался отцепить руки покойного и