– Зачем ты все это говоришь мне?
– Не знаю, – сказал сиреневый шар. – Наверное, потому что ты стал моим волком Фенриром.
Кажется, что-то из варяжского эпоса, вспомнил Свет. Вроде имелся там среди героев такой зверюга…
Он хотел пожать раменами, но вспомнил, что для голубого шара вряд ли осуществимо подобное желание.
– Ладно, – продолжал сиреневый. – Жаль, для нас двоих не было места в мире.
– Ты уверен? – сказал Свет. – А может, в этом и была твоя главная ошибка?
– Не думаю… Иначе бы Великий Альфар не наложил бы на меня свое заклятье.
К Свету вдруг явилась интересная мысль, и он немедленно облек ее в словесную форму:
– Если в мире есть место и для нашего Кудесника, и для вашего Великого Альфара, почему там не могут жить еще двое подобных? А если вспомнить германского Гроссмейстера… Или италийского Супермагико…
– Не знаю, – сказал сиреневый. – Мне эта мысль не приходила в голову…
– А мне вот пришла!
– Ты старше меня. И опытнее… Наверно, есть во всем этом какая-то тайна, но не мне ее разгадывать. – Сиреневый помолчал некоторое время, словно прислушивался к чему-то. – Кажется, мне недолго осталось. Об одном жалею… не смогу отомстить Великому Альфару…
– Ну, не расстраивайся так! Рано или поздно вы встретитесь… Где там у вас встречаются? Не в Вальхалле?
– Вальхалла – это для убитых героев, а мы…
– Ты-то вполне сойдешь за убитого героя, а что касается вашего Альфара…
Свет не договорил – сиреневый шар вдруг взорвался.
Правда, взрыв был беззвучным и беспламенным. И однонаправленным, потому что с того места, где он только что висел, неслись в сторону Света многоцветные ленты, спиральки, нити, тесемки.
Угрозы не ощущалось.
Впрочем, Свет все равно не успел испугаться, когда вся эта радужная туча угодила в него, прошивая насквозь его голубое тело. Свет машинально оглянулся, однако позади было чистое серое пространство, лишь в отдалении плавали кубы, параллелепипеды и прочие тела, изучаемые школьной наукой дюжинных людей.
В утробе Света вдруг стало горячо и тесно, будто он мгновение назад обзавелся внутренностями. Что-то вертелось там, тряслось и шевелилось, бесшумно и осторожно искало некую цель, задевая Светову оболочку, устраиваясь поудобнее, становясь родным и близким. Становясь своим…
И когда все затихло, Свет вдруг понял, что набор волшебных манипуляций, которым обладал досель чародей Сморода, существенно пополнился.
Формулы новых заклинаний угнездились в его мозгу, как книги на библиотечной полке. Здесь были и совсем простенькие заклятья, и посложнее, и чудовищные многоступенчатые, с коими, наверное, и за половину суток