Следует сказать, что терапевты, как правило, также придерживаются мнения, что полностью обрывать отношения с матерью не стоит. Многие терапевты считают, что решительность или здоровая привязанность должны достигаться в отношениях между матерью и дочерью, а не вне их. В то время как некоторые терапевты посоветуют своим пациентам взять временный перерыв, мало кто когда-либо советует совсем перестать общаться с матерью. Даже книги самопомощи, как правило, пропагандируют, чтобы дочери были «справедливы» в оценке своих матерей; как говорит один писатель: «Опасность заключается в том, что можно уйти из крайности в крайность: либо обвинить мать во всех смертных грехах, либо полностью обесценить страдания дочери. Важная задача дочери – взглянуть на эти отношения с обеих сторон».
Но для некоторых дочерей, в том числе и для меня, «развод» с матерью был единственным способом продвижения в здоровое будущее.
Большинство дочерей, которые порвали со своими матерями, признают, что это не просто «решение», а стратегия выживания, которая предлагает только частичное исцеление от пережитых травм. Независимо от того, происходит ли расставание с матерью из-за осознанного «развода» или смерти, результат очень далек от совершенства. Мать Терри умерла, когда ей было восемнадцать, положив конец царствовавшему в их «семье» террору и эмоциональному насилию. Но даже внезапный финал вовсе не был окончанием. Голос Терри низок, но настойчив, когда она говорит мне: «Во мне всегда есть дыра, которую нужно заполнить, но не получается. Ни любовь моих четверых детей или моего мужа, с которым я двадцать с лишним лет, ни моих друзей, не заполняют ее. Она как незашитая дырка на ткани. Можно вплести нити, чтобы восстановить переплетение – нити других отношений, – но дыра все еще там».
Я точно знаю, что она имеет в виду: я унесу с собой в могилу скорбь по материнской любви, которой никогда и не было, вместе с несбыточным желанием родиться у кого-то другого.
Дочь, которая является единственным ребенком, несет особое бремя, поскольку у нее нет брата или сестры, которые могли бы помочь ей оценить реальность и адекватность своих эмоций по отношению к родителю. Она с большей вероятностью почувствует, что несет ответственность за поведение своей матери. Как сказала мне одна женщина: «Я действительно думаю, что я была бы другой, если бы у меня была сестра, потому что у меня был бы буфер, который мог бы помочь мне или обсудить проживаемый опыт, или отвлечься от выходок моей матери». Другой единственный ребенок – Сара, ей пятьдесят два