Ситкович, сжимая руль, затянул:
– Тито маэ свои партизаны…
И я подтянул:
– А Алия свои мусульманы…
Атака
Когда гражданские узнают, что ты был на войне, они обычно спрашивают:
– Ты кого-нибудь убил? Как это было?
При этом они, видимо, ожидают, что ты им расскажешь о том, как «он» смотрел в твои глаза, ты – в его глаза. А перед смертью «он» тебе что-то прошептал, и ты теперь всю жизнь терзаешься. То есть гражданские ожидают, что произошла сцена в духе Достоевского: большие глаза, зрачки, прикрытая ладонью рана.
На самом деле в войне все не так. Война – это не дуэль и не фехтование. Ты никогда не можешь быть уверен, даже в атаке, кто ответственен за труп, на который ты выбежал, – ты или бегущий рядом товарищ. Чья пуля его сразила – никто тебе не определит. Конечно, если только ты не снайпер, снайпер видит, кого снимает и как тот падает. А в жизни рядового бойца он редко попадает в ситуацию, когда выскочил прямо на врага, и вот ты его клац, и он ногами брык у твоих ног.
Гражданские меня вообще возмущают своим идиотизмом. Они неповоротливы, медленно ходят, ленивы как коровы и не умны. Я много раз убеждался в их неполноценности, когда прибывал вдруг с войны в свой Paris. Как они были медлительны! Как они меня раздражали!
Люди, побывавшие на войне, другие. Однажды на коктейле в издательстве Albin-Michel, помню, я встретил парня-француза. Мрачный такой тип. Он воевал за хорватов. Когда нас познакомили французские злорадные интеллектуалы, то они, видимо, надеялись, что мы кинемся убивать друг друга. Но мы, сдержанно поздоровавшись, вдруг отошли в сторонку, увлеклись разговором, перешли на «ты», выпили много shots of whiskey и в конце концов расстались чуть ли не друзьями. Мы оказались друг другу много ближе, чем все эти интеллектуалы в очках и буклированых пиджаках. Мы месили одну грязь там, в горах и холмах на Балканах. Он, может быть, видел меня в прицел своего карабина, так как он был снайпер. Ведь оказалось, что мы были в одно время на том же участке фронта. Впрочем, дальше углублять знакомство мы не стали. Осторожность бывалых ребят сделала свое. Мы любезно обменялись фальшивыми телефонами, но даже по этим фальшивым не пытались позвонить друг другу. Я не звонил, а что он не звонил – я уверен.
Теперь о военном деле. Оно не хитрое. Рядовым бойцам его чуть-чуть преподают, если есть время. Однажды я попал в места, где располагалась военная школа. Это было в Боснии. Там у них был даже танк Т-80, и можно было научиться его водить. Но поскольку войны на территории Югославии в 90-е годы не были большими войнами, то основная военная работа заключалась во взятии и прочесывании небольших городков, сел и поселков городского типа. Так вот, военную школу эту держал один симпатичный кадровый военный, по званию капитан, эмигрант-серб из Австралии. Там у них была построена учебная такая улица. И на ней учили, как брать городок. Бойцы подразделения были разбиты на два ручейка. Идущие по одной стороне улицы должны были контролировать одновременно и первые этажи домов,