Карина порывалась что-то сказать, но слова не приходили на ум. Едкая улыбка сползла с ее полных губ, красивые глаза ее стали необыкновенно серьезны.
– Почему же это убьет нашу экономику? Разве есть предпосылки к этому? – Спросила она без тени издевки в голосе. Семена Владимировича она уважала за то, что он не только многого добился как предприниматель, но и не распустился, когда у него появились деньги, остался так же скромен, как и был, не пренебрег ни семьей, ни женой.
– Потому что именно это произошло в Прибалтике.
– Как это?
Тогда вмешалась Вера Александровна. Она всплеснула руками:
– Боже мой, Карина! Неужели ты ничем не интересуешься, ничего не знаешь о том, из-за чего вообще на президента все набросились? Почему он так долго тянул со вступлением в Евросоюз?
– Да тише ты, Вера Александровна! – Перебил ее Семен Владимирович. – Молодежь, конечно, ничего не знает, у них маленькие дети, работа… Дай мне хоть слово сказать… При вступлении в Евросоюз страна должна согласиться на то, что в нее хлынут беспошлинные товары из Европы… чаще всего немецкие, итальянские, британские… Низкими ценами они задавливают собственные предприятия страны. Но и это не все: наш основной рынок сбыта – Россия, и после того, как мы вступим в Евросоюз, этот рынок закроется для нас, потому что Россия введет либо санкции, либо пошлины, а Евросоюз разрешит нам экспорт в Европу лишь по отдельным крошечным направлениям. К чему это все приведет? Будет все то же, что в Болгарии, Литве, Латвии. Заводы закроются, люди потеряют рабочие места, а затем уедут мыть полы, посуду, разносить кофе – в Европу или Америку. Все придет в окончательный упадок. Президент пытался изменить ряд пунктов в этом договоре, чтобы защитить наши предприятия и наше население, но западные хозяева отказались уступать ему. Чернь, видите ли, не имеет права возражать. А мы для Запада – холопы.
Семен Владимирович умолк, а Карина, во все глаза глядевшая на него, казалось, готова была заплакать: придуманная ею действительность, воздушная, невесомая, беспредельно счастливая и безоблачная – разрушилась вот так тихо и спокойно, без борьбы, без ненависти, без злости, вообще без какого-либо удара или усилия. Свекр легко и безболезненно сдернул пелену с ее глаз, и она будто увидела сцену из собственной жизни, сцену, которая всегда была в ней, но Карина отказывалась ее видеть, потому что все эти месяцы упорно глядела в другую сторону – в сторону, где скоморохи и шуты майдана всеми силами пытались затмить ее разум и восприятие действительности.
Ей бы спорить с ним, как это делали другие в Киеве, не слушать его, не верить ему, обвинять во лжи и глупости, но она была слишком умна и честна, чтобы обманывать себя и окружающих. Карина знала точно, что Семен Владимирович говорил правду, и что никакие ее отговорки не докажут обратного.
Беспросветность будущего во всем своем