Следует, правда, заметить, что сами британские авторы плана весьма скептически оценили перспективы его успешной реализации. «Существующее соотношение сил в Центральной Европе, где русские располагают примерно тройным преимуществом, делает крайне маловероятным достижение союзниками полной и решающей победы». Для устранения «диспропорции» необходимо задействовать ресурсы союзников: разместить в Европе дополнительные крупные американские силы, перевооружить и реорганизовать немецкие войска. На это потребуется время.
«Мы делаем вывод, что:
а) для надежного и прочного достижения нашей политической цели необходим разгром России в тотальной войне;
б) результат тотальной войны против России непредсказуем, но ясно одно: чтобы выиграть ее, нам потребуется очень длительное время».
Расчеты британского Генштаба показывали, что СССР располагал 264 дивизиями (из них 26 бронетанковыми) против 103 англо-американских дивизий (из них 23 бронетанковых). Союзники имели более чем 6 тысяч самолетов тактической авиации и 2,5 тысячи – стратегической, против соответственно 12 тысяч и 960 самолетов у Советского Союза. Тотальная война с Россией была бы войной с непредсказуемым (или слишком предсказуемым) результатом. Это уже вступало в явное противоречие с планом блицкрига.
«а) Если мы начнем войну против России, то должны быть готовы к вовлечению в тотальную войну, которая будет длительной и дорогостоящей.
б) Численный недостаток наших сухопутных сил делает весьма сомнительным ограниченный и быстрый успех, даже если по расчетам его будет достаточно для достижения политической цели».
К тому же следовало учесть атмосферу, царившую тогда в странах-победительницах. Подавляющее большинство английских военнослужащих хотело поскорее вернуться домой, а не воевать с русскими. В тот момент, по опросам, дружественные чувства к СССР испытывали 70 % англичан, а Черчиллю предстояли парламентские выборы.
Британский комитет начальников штабов – Брук, Портал и Каннингем – вновь обсуждали планы войны против СССР 31 мая. Они еще раз подтвердили, что она абсолютно «немыслима». И были единодушны, когда докладывали об этом Черчиллю. Брук написал в дневнике: «Мысль, конечно, фантастическая, и шансов на успех фактически нет. Не вызывает сомнений, что отныне Россия имеет огромную мощь в Европе».
Тем не менее, этот план Черчилль направил в Вашингтон. Там его сочтут неприемлемым.
В Соединенных Штатах все, что касается плана «Немыслимое», до сих пор засекречено. Не упомянули ни словом о нем ни президент Трумэн в своих объемных мемуарах, ни один из его сподвижников в своих не менее объемных воспоминаниях, ни сам Черчилль и его сподвижники.
Из мемуаров и изданных документов известно только, что Черчилль беспрестанно теребил Трумэна, настаивая на ужесточении американцами своей линии в отношении Советского Союза.
В послании 12 мая